Другой раз вытолкал плечом полуторку, завязшую на разбитой осенними дождями проселочной дороге. Его карие глаза всегда светились доверчивой радостью. Они всегда словно улыбались. Такое явление наблюдается только у душевно высоких людей, обладающих особым магнетизмом. Чуб густых русых волос всегда выбивался из-под фуражки летом и шапки-ушанки зимой, хотя он и просил всякий раз местных парикмахеров стричь его «покороче». Окончив пехотное училище в 1941 году, он, еще и не послужив как следует, был оформлен в органы государственной безопасности. Попал в военную контрразведку после скоротечных курсов.
Утро было хмурое. Ехали лесной, а потом проселочной дорогами. Хоть и скорость была небольшая, но свежий утренний холод пронимал до костей. Небо казалось предельно низким. Висели иссиня-черные тучи, которые никак не могли прожечь лучи солнца. Свинцовый их оттенок выглядел зловеще. Когда проезжали полем, в стороне, совсем близко с правой стороны от автомашины разорвался немецкий снаряд.
«Неужели началась охота за нашей полуторкой, — подумал Виктор Павлович. — Явно сейчас начнется пристрелка. Не попасть бы на вилку».
Он нежно взглянул на свернувшуюся калачиком на полу кузова секретаршу, к которой был уже давно неравнодушен. Она ему понравилась с первого дня пребывания в отделе. Постучав по фанерной крыше кабины, он велел водителю резко свернуть вправо.
— Ваня, нас начали обстреливать, надо на время сменить маршрут. Поезжай вот за тот бугорок. Видишь, березовую рощицу. Там переждем маленько, иначе нам придется туго, не доедем, — кричал старший лейтенант, перегнувшись через передний борт, чуть ли не в ухо водителю.
— Товарищ Малоземов, не боись, доедем. Немец не попадет в нас.
— Я тебе приказываю.
— Ясно, ясно, — закивал шофер.
Как в воду смотрел Виктор. Второй снаряд разорвался слева. Машину так подбросило, что Лида оказалась на ногах и упала на грудь Малоземову.
— Извините, Виктор Павлович, — виновато промолвила вся зардевшаяся секретарша.
— Лидия Федоровна, о чем вы. Мне приятно было поймать вас, а то ведь могли улететь от нас на поле через борт, — улыбнулся старший лейтенант, крепко удерживая одной рукой шинельный лацкан девушки, а второй держась за борт кузова.
Так близко перед глазами он её ещё не видел. Виктор вдохнул до этого неуловимый запах здорового женского тела, блеск глаз с поволокой, набежавший румянец щек и подумал: «Способность женщины краснеть — наверное, самое характерное и самое человеческое из всех человеческих свойств, свидетельствующих о её непорочности. С красотою женщины, в общем-то, увеличивается её стыдливость».
