Мрачные своды. Органная музыка. Гулкие шаги. Всё это ещё больше погружает меня в Мир Тумана. Здесь живут призраки. Как и в нашей квартире. Ничего не изменится. Всё — одно…
Бабушка подходит к падре и что-то говорит ему на французском. Он кивает и обращается ко мне:
— Как тебя зовут?
— Алиса…
— А сколько тебе лет?
— Двенадцать…
— Ты веришь в Бога?
Падре, в длинной чёрной одежде, почему-то напоминает мне Человека в Чёрном, которого я видела у окна. Мне страшно… Что ему нужно от меня? Зачем он приходил?
Я молчу. Если Бог и есть, то он злой. И ему на меня наплевать. Он забрал маму. И папу.
Падре, не дождавшись ответа, что-то спрашивает снова.
Я с трудом отвечаю на его вопросы. Зачем ему рассказывать правду? Разве он поймёт?
Мы договариваемся, что я подумаю с неделю-другую, принимать католичество или нет.
Мне всё равно. Это ничего не изменит. Ровным счётом ничего.
Вечером мне звонит жена папиного двоюродного брата Андрея. Он служит в православном храме.
— Алиса, бабушка сказала, что вы были сегодня в костёле. Андрей может взять тебя с собой на службу в храм. Ты поговоришь с настоятелем. Но если ты не хочешь…
— Хорошо… — отрешённым голосом произношу я и про себя добавляю:
«Возите меня, куда хотите… Это ничего не изменит… Бог отнял у меня родителей… И отнимет всех остальных… Он не спасёт и меня… Потому что ЕГО НЕТ…»
Я открываю окно. Я слышу Музыку. Встаю на подоконник. Я должна была умереть тогда. Зачем они вернули меня обратно?
Музыка звучит всё громче. Я смотрю в Небо. Через пару минут я шагну в него. К маме. Внезапно я чувствую, как открывается дверь в комнату за моей спиной. Оборачиваясь, я поскальзываюсь на заснеженном подоконнике, и моя правая рука стремительно летит вниз по раме. Там висит градусник, которым измеряют температуру на улице. На какое-то мгновение он задерживает моё падение и как будто отталкивает меня назад в комнату, а сам падает вниз. Вместо меня. Бабушка неслышно подходит сзади:
— Шестой этаж — слишком низко, Алиса…
* * *
этот сон — отголоски наследия детства,
которого не было вовсе
и больше не будет, я знаю,
из пыли паутинных углов
чёрно-белого прошлого в фотоальбоме
воскресая, как вздох междометья,
кипятком на уже не зажившую рану на сердце,
будит боль, превращая её
в безголосую стаю,
з кусочков надежды на встречу с тобой —
не смирилась с потерей тебя
за 12 до 3-его тысячелетья.
и по телу проносится дрожь оттого,
что всё — слишком реально,
и теряешься в мире иных измерений,
может, просто остаться под утро
