– Мне больно! – мой голос звучал надтреснуто. – Я, кажется, сломал лодыжку.
– Да, я вижу.
– Мне больно!
– Не сомневаюсь.
– Можно я позвоню от вас домой? Отец придет и заберет меня.
– У нас нет телефона.
– А вы можете позвать на помощь? Прошу вас.
– Мы никогда не покидаем этот дом. Тем более – ночью.
– Умоляю, – боль дрожала во мне как струны электрогитары. – Я не могу ходить.
– Я кое-что знаю о костях и переломах. Тебе лучше зайти.
Внутри было даже холоднее чем снаружи. Дверные засовы скрипнули у меня за спиной, входя в пазы, и щелкнул подвесной замок.
– Спускайся вниз, – сказала Хмурая Тетка, – спускайся в зал, я скоро приду – только приготовлю лекарство. Но что бы ты ни делал, старайся не шуметь. Ты пожалеешь, если разбудишь моего брата.
– Хорошо, – я огляделся, – а где он – зал?
Но темнота сомкнулась вокруг меня, и Хмурая Тетка исчезла.
Вдали, в конце коридора я увидел тонкую полоску света под дверью, и заковылял туда. Бог знает, как я умудрился дойти от озера досюда по кривой, вихляющей тропинке – на сломанной лодыжке. Но, очевидно, что я сделал это, раз уж я здесь. Я прошел мимо лестницы. Мутный лунный свет разбавлял темноту, и я разглядел старую фотографию, висящую на стене. Подводная лодка в арктическом порту. Вся команда стоит на лодке и салютует. Я продолжил свой путь – но полоска света в конце коридора была все так же далеко.
Зал был размером лишь немного больше шкафа для одежды, здесь все было завалено каким-то странным, музейным барахлом. Пустая клетка для попугая, мангал, комод с множеством выдвижных ящиков, коса, и просто всякий мусор. Велосипедное колесо, один футбольный бутс, пара древних коньков, висящих на вешалке. Здесь не было ничего современного. Ничего электрического, кроме серой от пыли лампочки на потолке. Бесцветные растения давно выпустили корни из тесных горшков, словно хотели сбежать отсюда. И – Господи! – как же тут холодно! Диван прогнулся подо мной и ззззззззаскрипел. Там был второй вход, и в дверном проеме висели десятки ниток с нанизанными на них бусинами. Я пробовал найти позицию, в которой моя лодыжка не болела бы так сильно – но безуспешно.
Прошло довольно много времени, я полагаю.
Хмурая Тетка держала китайскую чашу в одной руке и стакан с мутной жидкостью – в другой.
– Снимай носок.
Моя лодыжка раздулась, как воздушный шар. Хмурая Тетка завязала мой шарф узлом и затянула чуть выше места травмы. Ее платье шуршало. Кровь стучала у меня в ушах, я слышал собственное неровное дыхание. И больше – ни звука.
