И женщина, которую девчонкой
ты дёргал за косички в первом классе,
тебя не узнаёт. И плач ребёнка
ещё бессмыслен, но уже прекрасен.
Перемотай на самое начало.
Запоминай обратно эти лица,
где сердце неразборчиво стучало
и в книге жизни вырваны страницы.
Она пройдёт, как будто не заметит.
Не дёргайся! Ну что бы ты сказал ей?
Что помнишь. Что у вас могли быть дети
красивые с зелёными глазами.
Лирический герой Станислава Ливинского – нежный хулиган, искренний, одновременно безутешный и задорный. И вот эта амплитуда – безутешности-задорности раскачивает каждое стихотворение на эмоциональных качелях. Точен их интонационный размах, крепко смысловое натяжение опоры, мощен ритмический поток ветра в лицо. Для Ливинского-поэта нет неважных деталей, все они создают необходимую атмосферу.
Например, вот такого неожиданного и тёплого портрета родителей:
...И будто бы мама с девичьей косой,
а с нею отец, молодой и колючий,
пьёт чай у окошка в трусах и босой
из кружки любимой с отбитою ручкой...
ЮНЫЕ СУМЕРКИ
Артём Морс. Другими словами. – М.: Воймега, 2014. – 40 с. – 400 экз.
Артём Морс – самый молодой из трёх представленных авторов. Ему чуть за тридцать, прошёл школу Литинститута. И поэтика – молодая, свежая. В сборнике несколько стихотворений о школьном детстве, и все яркие, без зрелой усталости и мировоззренченской изношенности.
Мне восемь лет – я, кажется, пою,
и старый снимок это отражает.
В дурацком детском галстуке стою
на дне рожденья друга – он не знает
и я не знаю, как мы будем жить,
чего искать, с кем расставаться,
о чём мечтать, кого любить,
в какой толпе теряться.
<...>
А мы поём, мне восемь лет, и всё,
всё хорошо, на улице темнеет,
зима, гирлянда светится огнём,
и мы поём, кто как умеет.
(«Фотография»)
От житейских подробностей рукой подать до метафизики и вопросов жизни и смерти. Акмеистическая поэтика естественно и ненатужно перерастает в символическую. Сменилась интонация, а у Морса она не застывшая, а всегда разная, – сменился угол зрения, а значит, и стиль.
На тонком лезвии рассвета,
в метафизическом Крыму,
когда-нибудь я встречу лето
и не умру.
Эмоциональность Артёма Морса не броская, а скорее сдержанно-глубокая. Есть почти во всех стихах книги какая-то солнечная грусть. Но это не пышное полдневное солнце, а скорее закатное, но ещё не состарившееся. Это состояние, которое можно было бы назвать юными сумерками. Гармонично сочетаются и лексические ряды: от разговорного до высокоштильного. И вообще вся разношёрстность и некоторая угловатость поэтики Морса создают странный уют, как если бы на развалинах дома поставить удобное кресло и сидеть как ни в чём не бывало, любуясь на облака. Черпая гармонию не из внешнего, а из внутреннего мира, тоже достаточно хрупкого.
