Всего я ожидал, но только не этого. Этого тона. Этой брезгливой агрессивности и непонятной ненависти. На такие мелочи я до сих пор не могу привыкнуть не обращать внимания. Что я ей сделал? Ну не нравлюсь, сказала бы культурно. Я человек смекалистый, понял бы. И я ей позвонил всего один раз, а у неё такая истерика, как будто я её преследую пол года.
Тем не менее я глупо промямлил:
— А как же палисадничек? А как же берёзка?
— Какой ещё палисадничек? — злобно удивилась она — Какая ещё берёзка? Саксаул недоделанный! Ты лучше в зеркало на себя посмотри! — и с этими словами моя библиотекарша гневно бросила трубку. И чему их там в библиотеках учат?
Полчаса я лежал в полнейшей прострации. Почему — то пахло палёным. Видимо это обида жгла душу. И вдруг я догадался об одной вещи. Я понял, что она ни хрена не помнит, что было в палисадничке. Алкогольный склероз. В принципе это ничего не меняло. Тем не менее я немного взбодрился, восстал с одра и подошёл по её совету к зеркалу. Всмотрелся в знакомые черты и сказал своему отражению:
— Всё равно мне папа говорил, что я самый красивый. К вечеру стало легче. «Ничего, — утешал я себя, — боженька её накажет».
А через полгода я узнал, что она вышла замуж. Серега рассказал. Там оказывается случилась целая история. Библиотекарша, как выяснил Серёга у жены, была не такой уж невинной овечкой, а скорее игривой козочкой. Вообщем, всё это время она имела любовника, бывшего прапорщика, разжалованного за пьянство. Я ещё удивился-это сколько надо пить, чтобы тебя выгнали из армии и за пьянство. Но дело не в этом. Встречались они, встречались и как не применяли контрацепцию, библиотекарша неожиданно «залетела». И на старуху бывает проруха. С прапорщиком её родственники провели воспитательную работу, пообещали машину и он, скрепя сердцем и проклиная китайские презервативы, дал согласие на свадьбу. И Серёга начал рассказывать, как на этой свадьбе ему злые люди набили морду.
— Подожди, — прервал я описание драки, — а мужа не Никодимом зовут?
— А ты откуда знаешь? — удивился Серёга.
— Да так, — сказал я и ощутил холод в груди, как будто там рассасывалась мятная конфетка.
Прошли годы. Я время не засекал, но пять лет точно прошло. И однажды в магазине я её встретил. Она меня, конечно, не узнала, хотя в силу ряда экономических причин на мне была та же одежда, что и в тот вечер, пять лет назад. Я же её узнал сразу, хотя она и сильно раздобрела. Из худенькой, угловатой девушки она превратилась в толстую кругловатую бабу. Библиотекарша стояла в очереди в бакалею, а рядом с нею тёрся и держался за подол небольшой ребёнок мужского пола. Я зашёл с другой стороны и поглядел ему в лицо. Мальчонка был довольно страшненький и худосочный, совсем как я на детских фотографиях. И такое же беспомощное выражения лица. В ушах у меня зазвенело. Странно, как другие не слышали этого звона. Мальчонка тем временем отпустил мамкину юбку, уверенно прошлёпал сандаликами к отделу игрушек и стал разглядывать гоночные машинки. Повинуясь какому — то порыву, я приблизился к нему, погладил по нежной белобрысой голове и, пока он не успел испугаться моего вида, сказал ему на ухо:
