«Полежит чуток да очухается», — решил казак и, повернув гнедого, пустил снова наметом.
А с Валентиной повезло ему и на этот раз: никого, кроме нее да бабки Матильды, не оказалось дома. Все в поле. И Валька только что оттуда же вернулась да постирушки затеяла. Матильда Вячеславовна кур у двора кормила да гусей. Издали всадника приметила, вострым взглядом прицелилась, а больше того, догадалась и тут же заспешила в избу.
— Кажись, твой казак летит, Ва́люшка. Там на дороге вон маячит.
От такого известия вспыхнула баба. И не успела Матильда оглянуться, а на внучке уж платье праздничное и узелок с вещичками в руке.
— Вот как она скоро, — удивилась Матильда. — А может, это и не он вовсе. Я же не разглядела — казак и казак.
— Он, баушка, он. Во сне я утром его видела, — и направилась к двери. — Прощай, нашим всем кланяйся.
— А домой-то что ж ты его не позовешь?
— К чему? Все равно никого нет. А ждать он не станет. — И пошла.
Ничего не ответила Матильда, только взглядом загадочно повела и кулачком рот прикрыла. За внучкой во двор не вышла. С того самого момента, как помогла убежать Валентине, зятя не видывала. И ничего плохого о нем не слышала, а камень на сердце лежит тяжеленный.
Родиону и во двор к тестю заезжать не довелось. Обнялся с молодой женой, подтянул стремена повыше, и оба угнездились на гнедке.
— Пущай уж ваши простят, что я другой раз вроде бы украл тебя, — осклабился Родион, трогая коня.
— Да никого ж там нету, окромя баушки. В поле все, а папашка с этой революцией из городу почти не показывается.
— А чего ж ты встречать-то вышла? Как узнала, что я приеду?
— Сердце чуяло, Родюшка, сердце! Ежели любит оно, да-леко чует. Ты ведь вчера еще приехал-то, небось?
— Ночью.
— Ну вот. А утром я тебя, родной, во сне видела. И утром уж знала, что приедешь, потому ждала, ненаглядный.
Она обнимала его одной рукой, жарко прижималась грудью к его груди, к плечу, но ответного тепла не находила. Копошилась где-то рядом колючая льдинка. И, чтобы отдалить ее от себя или расплавить, говорила и говорила без роздыху. О себе ничего не рассказал он. Вместо ответов на осторожные вопросы ее, сам о чем-нибудь спрашивал.
— И что за дела у твого папашки в городу?
— Власть они там все берут, а она не дается, — засмеялась Валентина. — Да он ведь и раньше, сколь помню, все туда ездил…
— А какую власть-то берут они?
— Какую-то советскую, что ли. Все про Советы говорят. А я и не знаю толком про их.
Странное, непонятное чувство владело Родионом. На фронте наслушался он о революции, о Временном правительстве, о Советах, о Ленине слышал. Офицеры говорили, будто бы Ленин — немецкий агент, что большевики специально разваливают фронт, чтобы германцу все сдать. Но сам-то Родион видел, понимал, что война ему не нужна. По своей охоте фронт покинул, да еще других агитировал. Вместе со всеми царя проклинал!
