Христос был женщиной | страница 9



Жанка-поэтесса выведала про фотосессию и напросилась. К тому времени оставался незанятым только крайний справа Симон Зелот. Ушлая стихослагательница мигом коротко постриглась и покрасила в седой цвет свои редкие волосенки.

Соблазнительно было, конечно, самой занять главное место. Товарки уговаривали… Но Лина удержалась.

Сколько ни старайся, поза разоблачит. Нет во мне бесконечной любви и кротости. Не смогу даже спокойно, как нужно, произнести сакраментальное: «Один из вас…»

Выждала, когда солнце сядет на пустой стул – Христос праздновал Свою последнюю Пасху до заката.

Получилось…

С тех пор на каждом застолье Лина говорит что-нибудь провокационное и не просто слушает – изучает мизансцену: жесты выдают мысли каждого. Как на фреске, видно не то, что люди хотят показать другим, а то, что они чувствуют сами.

Правда, которую даже не каждый про самого себя понимает.


– Всем до свиданья… – Высокий негромкий голос переключает общее внимание на себя.

А, эта чертова Василиса… Держится за дверную ручку… Собрала энное число взглядов – и удаляется. Негромогласно, но демонстративно надмевается своей воцерковленностью.

«Иуда!» – шлет Лина мысленное проклятие.

– А мне вот не дали стихи почитать!

Живой еще экран вдруг закрывается темным силуэтом. Выскочка Жанна.

– Конечно, я тут человек второго сорта. На меня всегда времени не хватает!

Кто-то зажигает свет, и вот вам агрессивная худоба в ярких полосатых гетрах, короткой кожаной юбке, с чем-то непотребным на голове. Лина всматривается. Всего лишь черный авиационный шлем, размягченный и поседевший от старости.

Когда только она тут и появилась?

– Ну что вы, Жанна, конечно, мы вас послушаем. – Вспарывая всеобщее замешательство стуком каблучков, Ева подходит к роялю. Белое к белому… Несуетливо берет одну из открытых бутылок испанского каберне – вино сегодняшнего дня, – наливает себе полбокала и возвращается в кресло, улыбаясь и примирительно (мол, придется потерпеть), и иронично (не под нажимом соглашаюсь – из жалости).

Под шепоток-ропоток Жанна выкрикивает строчки, нисколько не утишая голоса на ненормативных лексемах, как будто они – обычные, обиходные слова.

Стараясь держать нейтральное лицо, Лина отсаживается в дальний от декламаторши угол и подбирает ноги под стул. От греха подальше. Не понравится Жанне ухмылка, слово, жест – того и гляди повторит трюк, сделавший ее знаменитой в их узких кругах. При всем честном народе взяла и пописала на лаковые ботинки перечившего ей чинуши. Ухитрилась точнехонько на носок попасть. Без трусов она, что ли, ходит?