Ева действует. Нужен заключительный аккорд. И прозвучать он должен по воле хозяйки. Она осматривается и выхватывает из массовки еще одну солистку.
Поэтесса, самая еюлюбимая, читает не по-актерски – по-поэтски:
А вы с какой целью хорошо поживаете?
Не выпячивает остроумие, а проясняет скрытую в звуках музыку.
«Отличный финал», – хвалит себя Ева. И все-таки нет ясного ощущения – удача вышла с Салоном или же первый блин комом…
Не страшно. Итог выкристаллизуется потом, а пока… Ну не терзать же себя сомнениями!
– Правда, все здорово получилось?! – говорит хозяйка каждому гостю при прощании.
К полуночи расходятся уже не по одному и не по двое… В перенапряженную Евину голову приходит очень уж облегченное (сойдет за шутку…) сравнение: люди пучками вырываются, словно волосы с лысеющей головы. Причина тому – не яд, не таллий из «Виллы „Белый конь“» Агаты Кристи. Гармонию отравляет необходимость поспеть на метро. Ведь большинство гостей тратится на такси, только если нужно передвигаться с тяжелыми вещами или транспортировать маленьких детей. Нормальная, разумная экономия, обеспечивающая независимость бедных, но гордых интеллектуалов.
И все-таки оставаться вдвоем с мужем Еве сейчас как-то не с руки. Не хочется интима.
Нет, конечно, ее собственный нынешний роман тут ни при чем… Обновление не первое в ее жизни и, наверное, не последнее. Мужа это никак не касается. Поцарапывает то, что привирает он.
Он…
В чем и где? Не знаю. Следить, уличать? Ну уж нет… Но и успокаивать его размягченным разговором наедине – мол, жена-дура верит и любит… Увольте…
Есть и еще одна, вполне естественная причина: после каждого мероприятия, где ты солируешь, хочется продолжить общение, услышать отзывы… Взаимодействия хочется… Раскручен маховик азарта, и вдруг – обрыв, одиночество. Нет уж…
Ева сосредоточивается.
– Останься с нами, шофер вас потом отвезет, – предлагает она Лине.
Ее просит, а не Матвея, хотя знает: решения в их семье принимает именно он. И только он. Что, конечно, странно… Домострой какой-то. Лина рано, в девятнадцать лет вышла замуж и стала чем-то вроде Матвеевой собственности. Даже квартира, доставшаяся ей от бабушки, записана на его имя. На его постепенно звончеющее имя.
А Лина, подтверждая закрепившееся за ней амплуа, оглядывается, высматривая Матвея, бежит к нему и слово в слово повторяет Евино приглашение.
– Ладно, побудем, – не сразу соглашается он. Видно, что старательно держит марку. – Час, не больше… У меня в семь утра самолет. В Цюрих. Пробная лекция. Может, выгорит законный брак с университетом… – Матвей пытается взобраться на высокий диванчик «ришелье», возле которого его застигли.
