– Браво! – сама себе шепчет Лина.
Финальная картинка цветная: все только что увиденные женщины, теперь уже полуодетые, за длинным столом в точных позах двенадцати апостолов с Леонардовой фрески. В момент, когда Христос уже сказал ученикам: «Один из вас предаст Меня».
Пришлось потрудиться.
Прежде всего заучила, как «Отче наш», рассадку партисипантов. Слева направо: Варфоломей, Иаков-младший, Андрей, Петр, Иуда, Иоанн, Христос, Фома, Иаков-старший, Филипп, Матфей, Фаддей и Симон Зелот.
Начала, конечно, с центра.
Евангелист Иоанн, длинноволосый красавец с девически-нежным лицом, потупил глаза. Страшное предсказание повергает ученика скорее в скорбь, чем в гнев.
По правую руку от Иоанна – Иуда. Опершись локтем о стол, он переворачивает солонку – дурная примета. Отпрянул, испугался. Судорожно протянута левая его рука, правой он конвульсивно сжимает кошелек. Нет, не со сребрениками. Просто Иуда – казначей апостольской общины.
«Кто предатель?» – вопрошает Петр, склонившийся к Иоанну за спиной Иуды. Левая рука его тянется к Христу, правая хватается за короткий меч.
Кроткий Андрей поставил локти на стол, словно заслоняясь развернутыми пятернями.
Иаков Алфеев – двоюродный брат Христа, похож на него лицом, волосами и станом. Поэтому-то Иуде надо было поцеловать Христа – чтобы стражники не перепутали Иисуса с Иаковом.
Варфоломей, крайний слева, приподнялся в недоумении. Курчавые волосы, смуглое лицо и коренастая фигура, по мнению экспертов, говорят о его египетском происхождении.
Фома, стоящий справа от Учителя, поднимает палец – грозит предателю.
Широкогрудый Иаков-старший склонил голову. Он в ужасе.
Филипп прижимает руки к груди: «Я не виновен».
Поза Матфея самая динамичная. Не на Иуду ли указывает он?
Фаддей изумленно поворачивается к соседу Симону.
Симон же – в правом торце стола, напротив Варфоломея – в ответ лишь разводит руками.
Все как живые… Вот с каким мастером дерзнула потягаться…
Снимала Лина в бывшем цехе. Экономя на всем. Знакомая галерейщица пустила в ангар на несколько часов за право побыть Иоанном. Эта толковая баба купила за бесценок заброшенный завод и тогда как раз переделывала его под галерею с клубом. Глазницы окон еще пустовали.
Стол для последней трапезы составили из деревянных верстаков. Беленый холст, которым декораторы обшивали стены, приспособили вместо скатерти. Лина пообещала, что ни одного пятна не посадят, и сдержала слово.
Согласно оригиналу расставила глиняные блюда и граненые стаканы, принесенные участниками съемки, хлеба, которые сама пекла дома…
