Йошт пробурчал что-то невнятное, отвернулся, насупился.
Бор вдруг улыбнулся, хлопнул венеда по плечу.
– Ладно, друже, покажу.
Дыхание венеда постепенно стало выравниваться, разгоряченная схваткой кровь стала в жилах течь спокойнее. Йошт огляделся. Всюду кровь, трупы, издалека доносится звон металла, ему вторят женские крики, надрывный детский плач.
– Бор… Откуда… Откуда взялось это степное отродье? – будто постепенно приходящий в себя после пощечины растерянно проговорил венед. – Откуда крики, запах гари, и вообще – что происходит?
– Тебе лучше знать откуда, – в ответ передразнил Йошта ант.
– Чего несешь, дубина…
– Да ничего я не несу… Гунны напали на нашу весь – вот что случилось!
– А как же… Всю деревню, что ли, уже того?…
– Не знаю этого… Тятька как завидел степняков, тут же смекнул, чем пахнет, – пробурчал Борята в ответ, лицо стало серьезным, брови упали на переносицу. – Нам с братом приказал бежать в соседние поселения, предупредить. А сам перехватил меч, что побольше, и бросился на гуннов.
Борята еще больше насупился, шмыгнул носом. Йошту показалось, что на последних словах у анта дрогнул голос.
– А дальше-то что?
– Мы с братом перемахнули через ограду и дали деру… Потом… Потом я услышал крик Горянушки. Вот и бросился на выручку.
Борята вздохнул, легонько прикоснулся к побледневшей коже девушки, та отозвалась едва слышимым стоном. Борята улыбнулся и заключил:
– Я ведь не мог бросить мою… – Бор вдруг смутился, щеки залились краской. – Ну, в общем, не мог я бежать куда-то, зная, что Горянушка в опасности. А брат… брат справится, я верю!
– И что же теперь… что будем делать?
Борята пожал плечами и предложил:
– Наверное, спасаться…
Он повернулся в сторону веси, оттуда тянуло гарью, в небо поднимались черные жирные жгуты дыма.
– Там, наверное, и перебили уже всех…
Борята вздохнул, потом повернулся и уставился на Йошта, смерил его взглядом, в глазах нескрываемое удивление.
– А ты-то как тут оказался?
– Мы с дядей Веславом еще на рассвете ушли из веси в лес. К Дереву ходили!
– Это вас и спасло.
– Как сказать… Дядя Веслав там один остался отбиваться от кучки разбойников.
– Так чего же ты молчал, дурень! Его же выручать надо!
Борята мгновенно поднялся, наклонился к Горяне, принялся с осторожностью ее поднимать, девушка тихо застонала, сквозь полуприкрытые веки скользнула новая порция слез, губы задрожали. У Боряты сжалось сердце, он постарался как-то успокоить, приободрить, но голос его дрогнул. Вышло лишь скомканное: «Моя хорошая, в обиду не дам…»
