Борята страшно заорал и бросился на венеда. Йошт начал пятиться, но нога зацепилась за пробившие землю корни и венед шумом бухнулся в орешник. Встать уже не успеет, можно только ползти. Крик и перекошенное гневом лицо приближается, еще мгновение – и Йошт ощутит, как тяжелые кулаки друга будут отбивать мясо, рвать жилы и с хрустом ломать кости. Он зажмурился.
Вскоре карпенец почувствовал, как земля под ним легонько содрогнулась, вместо треска костей он слышит хруст ломаемых веток кустарника – в последний момент Йошт выставил ногу и вдруг озверевший Бор запнулся и рухнул рядом.
Венед вскочил, отпрыгнул на несколько шагов, прошлогодняя листва брызнула в стороны. Йошт приготовился к продолжению схватки.
Но вместо крика ярости из кустов он слышит плач, голос анта дрожит и срывается в невнятное мычание.
Йошт вздохнул и шагнул к Боряте. В развороченных кустах орешника, словно брошенный нерадивой матерью ребенок, он свернулся калачиком, грудь и спина вздымалась от всхлипываний, пальцы граблями врезаются в землю и от бессилия царапают почву.
Венед ощутил, как сам начинает дрожать, влага сама собой брызнула из глаз. Йошт опустился на колени перед другом и обхватил его. Бор лишь замычал обессиленно.
– Прости меня, Бор, прости!.. – дрожащим голосом проговорил карпенец и сильнее прижал соленые мокрые щеки к спине друга, та чаще стала вздрагивать, будто в судороге. – Знал бы, что так все случится, удавил бы себя где-нибудь еще в том злополучном лесу с гуннами. Прости, Бор, прости…
Из-под объятий Йошта раздался протяжный сдавленный вой: «Степняки, проклятые степняки ответят за смерть Горянушки!»
Тем временем древлянский волхв-старец отступил на шаг от поленьев костра, бритая голова повернулась к Лютобою и кивает: пора!
Горяна вновь мягко взлетела над головами славян и поплыла вперед. Пара древлянских рук заботливо опустили тело девушки на домовину костра. В руках волхва возник факел – тот самый негаснущий Огонь Табити, подарок скифского царя Кияк-сара.
Огонь нехотя перескочил с факела и тонкой струйкой пополз по поленьям. Волхв осторожно подкладывает в медленно растущие рыжие язычки тонкого сушняка, кто-то плеснул масла. Пламя мгновенно выросло в размерах, языки хищно стали грызть облака. Все отступили на несколько шагов – стремительно растущий жар не дает остаться слишком близко.
Воздух наполнился запахом жженой плоти.
Йошт старается не смотреть на огонь, но короткие картинки ослепительными вспышками врезаются в память. Вот хищные языки пламени сжирают тонкую материю – саван. Вот огонь уже прорвался на руки и грудь Горяны, неумолимо взбирается вверх, вот золотистая тугая коса уже охвачена пламенем… И лицо, мертвенно бледное лицо незабываемой и милой сердцу Горянушки укрывает покров из рыжих копий огня.
