О, Господи, дай мне силы! А еще ума и терпения, дуре этакой.
— Нет, не жду! Про токсикоз забудь! Пошли назад и поехали к морю, раз уж божественное Провидение играет на твоей стороне.
— Ну вот, ты продолжаешь вести себя странно. Что я должен думать? — занудил избранный. — Вырываешься, кидаешься куда-то как угорелая, потом лезешь чуть не на голову и через минуту требуешь отпустить…
— Алехо, помолчи, умоляю. И привыкай. Тяжело не только тебе.
***
Мы ехали к морю пятый день, дорога была однообразной. Нет, не то чтобы унылой, наоборот. Местность кругом оказалась живописной: поросшие травой холмы, рощицы каких-то деревьев с серебристой листвой, на возвышенностях сменявшиеся светлым редколесьем, похожим на знакомые сосняки. Мы проезжали по несколько небольших поселений за день, крупные города больше не встречались. Я даже радовалась этому, уж очень напугало приключение в лифте.
— Как думаешь, почему город исчез, не дожидаясь нашего ухода? — спросила как-то.
— Возможно, и другие города не дожидались, просто мы в них не засиживались. Или… — замолчал.
— Что "или"?
— Нам таким образом намекнули, что пора двигаться дальше.
— Намекнули?! Дали пенделя!
— Не в обиду будет сказано, — (Что это там на его физиономии промелькнуло? Ирония?) — Некоторых приходится брать за шкирку и выдворять за порог, слов они не понимают. Вот хоть кошка твоя, — подхватил зверушку под передние лапы и пихнул мне. — Чего она ко мне лезет? Только что опять норовила на колени забраться.
— Потому что ты ее прикармливаешь! Сам виноват.
— Я ее не прикармливаю. Всего-то пару раз дал печенки.
Парень не врал, поэтому поведение негодяйки Кисы раздражало еще сильнее. С тех пор, как избранный перестал злиться, кошка старалась устроиться поближе к нему, а меня, казалось, просто терпела. Да в конце-то концов, нашла я из-за чего огорчаться! Зверушка, наверное, привыкла к мужчинам, вот и льнет к Алехо. Появятся у нее котята, возьму одного себе, а предательница пусть и дальше за дуалом бегает.
— Сегодня будем на месте, — услышала в ответ, в очередной раз поинтересовавшись, не пора ли останавливаться на ночь.
— Чего ж ты раньше молчал? Я все про ночевку спрашиваю…
— Во-первых, не был твердо уверен. А во-вторых, что бы это изменило? Ты стала б донимать вопросом, далеко ли еще.
Я нахмурилась и промолчала. В последнее время мне доставляло удовольствие, когда избранный так или иначе выказывал внимание или даже почтительность. Подавал руку, помогая забраться в повозку или, наоборот, спуститься на землю, заботливо спрашивал, что бы я хотела на обед (конечно, только в тех случаях, когда он мог приготовить что-то на выбор), как я спала и тому подобное. Любая ирония в мой адрес, равно как и критические высказывания, пусть и очень мягкие по форме, едва ли не раздражали. Это удивляло, ибо в прежней жизни я не страдала ни чувством собственного величия, ни комплексом неполноценности. Может, характер начал портиться из-за попадания в другой мир?
