Не найдя ответа, Виктор, продолжая размышлять, спустился к поваленному дубу.
«Не слишком ли много мистификаций? — остановил он поток суматошных мыслей. — Я ведь ученый, а это значит — прагматик. Нужно рассуждать трезво и попытаться отыскать закономерности в происходящем, а не вдаваться в панику. Главное — избежать эмоций, которые никогда ни к чему хорошему не приводили. Итак, реальное — это необычный след…»
— Огромный след, огромный след… — бормотал он, напрягая память. — Где я об этом слышал?
Однако так и не вспомнив, с досадой махнул рукой и направился в сторону деревни.
Подойдя к знакомому дому, Виктор толкнул калитку и замер: в самом центре двора стояла огромная рыжая корова с поломанным рогом и жалобно мычала. Он опасливо попытался ее обойти. Однако рыжуха тяжело задышала и, опустив голову, двинулась на чужака. Виктор едва успел отскочить.
«Еще чуть-чуть, и я бы бесславно погиб в глухой архангельской деревне… — подумал он. — А все бы сказали, что дурак: не лезь на рога даже и домашнему животному».
Вторая попытка попасть в дом вновь оказалась неудачной. Виктор ощутил, что пальцы у него окоченели от мороза, а уши вот-вот отвалятся. Громко насвистывая мотив из оперы «Кармен», он начал прохаживаться по двору, надеясь, что его рулады кто-нибудь да услышит. Но среагировала лишь корова. Она глухо замычала и шагнула к Виктору. Взгляд рыжухи был таким угрожающим, что он посчитал за благо удалиться за калитку, где едва не столкнулся с тещей, спешащей домой.
— О… зятек! — удивленно воскликнула женщина, пропуская Виктора во двор.
Тот отрицательно замотал головой.
— Только после вас…
Марья Степановна смело потрусила по дорожке мимо коровы, даже не обратив на нее внимания. Виктор осторожно последовал за ней, стараясь держаться рядом. Однако рыжуха на этот раз спокойно жевала свою жвачку, не пытаясь посягнуть на чью-либо жизнь. На всякий случай, не совсем веря в добродетельные качества коровы, Виктор сжал кулаки. Видимо, скованные движения зятя, его побледневшее лицо заставили Марью Степановну призадуматься. Когда вошли в сени, хозяйка, отряхивая снег с валенок, со смехом спросила:
— Ты что, Милки испугался?
Виктору было стыдно признаться в своей слабости, и он отрицательно покачал головой.
— Нет, конечно… А чего ее бояться?
Марья Степановна с недоверием посмотрела на зятя и лукаво проговорила:
— Моя Милка лучше любого сторожа… Как-то раз забрались воры во двор, а рыжуха так размычалась в сарае, что все соседи посбегались.
