Король со вздохом откинулся на спинку трона и взглянул на растерянные лица присутствующих, пытаясь подавить охватившее его смущение. Слишком часто бьющий ключом темперамент короля вызывал звон Священного жезла Урании, но никогда еще никто не замахивался им. Каждый в Зале знал: если символ королевской власти станет, пусть случайно, орудием насилия в отношении живого существа, он будет осквернен, и закат народа фей станет неизбежным, хаос и тьма воцарятся в мире. Но пока горит свет праматери Урании, Та Сторона стоит нерушимо.
Озабоченно смотрел на происходящее канцлер Объединенного Королевства эльфов, фей и духов почтенный Овангар. Новый взрыв темперамента Его Величества станет пищей для слухов о неуправляемости Оберона и может вызвать новые волнения в королевстве, а их и без того хватает.
Вздохнув и видя, как посол Лингардии, благородный ксараксар Кирмас многозначительно поднял бровь, он подумал о предстоящих объяснениях с представителями дипломатических миссий при дворе фей. Кирмас, как и все лингардцы, в избытке наделенный коварством и страстью к интригам, похоже, был даже рад случившемуся. Заметив, что канцлер смотрит в его сторону, ксараксар слегка поклонился, не смягчив ни взгляда холодных глаз, ни издевательской улыбки. Овангар заставил себя кивнуть дипломату и встретил жесткий взгляд лингардца с видимым спокойствием, однако ощутил скрытую угрозу, исходившую от посла. Лингардец же поспешно опустил глаза, словно опасался, что мудрый канцлер сможет прочесть в них его подлинные намерения.
Как и остальные в зале, Овангар с интересом взирал на существо, едва не ставшее причиной гибели многих народов. И в этот момент канцлер почувствовал, как им овладевает глухой необъяснимый страх. Что-то происходило; что-то, чего Овангар не мог контролировать, потому что не вполне понимал сути происходящего.
Между тем все феи и духи молчаливо взирали на стол. Взгляды тысяч глаз (а Зал фей был бесконечно велик и мог вместить целые народы) сосредоточились на крохотной точке на столе перед королем, но никто не отважился произнести ни звука. Даже озелес — духи, олицетворявшие силу разума, которые отбросили все телесное и состояли собственно из духовной ауры, — прервали потоки мыслей, с помощью которых общались.
Воцарилась тишина, в которой каждый осознавал, что только что избежал участи худшей, чем тысячелетнее превращение в противоположность.
Тысячелетнее превращение — такова была кара за государственную измену. Несчастного приводил в Зал фей конвой ледяных воинов химизов, от одного взгляда которых кровь стыла в жилах.
