— Ну, что, Милка, от души тебе руководство перца на хвост насыпало из-за моего увольнения? — со смешком начал Кузнецов.
— Выйдите отсюда! — только и произнес хозяин кабинета, впрочем, не очень-то и громко.
— Перебьешься, паскуда, — весьма убедительно заявил гость. — Гриб такой есть, отсосиновик называется. Вот и заполучи его в руки, с двух рук!
— За оскорбление ответите!
— Черта лысого! Магнитофонной записи-то нет. В крайнем случае скажу: всего лишь попрощаться-поручкаться заходил… Впрочем, до тебя и дотрагиваться-то противно. Вообще: чего я, собственно, пришел… Жалко, что нет у нас на сегодня дуэлей, как в царской России. Там-то честь мундира и твердость слова куда дороже ценились, а не как в нашей конторе. И за оскорбление лейтенанта даже полковник обязан был ответ своей жизнью держать. Ну, дальше уж — как там Господь рассудит… Нет, конечно, воля была и от вызова отказаться. Однако в подобном случае офицер — армейский ли, полицейский — немедля обязан был написать рапорт на увольнение из системы. Лети, трус поганый, вольной птахой в родительское имение! Лети, да помни: слухом земля полнится. Потому ни к тебе никто из соседей в гости не приедет — дабы самому не запачкаться, — ни ты к ним, по той же причине, вхож не будешь.
Увы, отошли дуэли в славное русское прошлое. Да ведь и ты из штатного «Макарова» стреляться, непременно обгадился бы… Так что же прикажешь с тобой делать? Личико набить душевно? Опять, руки марать… Просто в морду плюнуть? Чую, быстро утрешься… Ладно, живи, крыса… Пока хвост не прищемили…
И отставной майор, не оглядываясь, шагнул вон из кабинета…
— Уважаемые пассажиры! Скорый поезд номер тридцать пять, сообщением Санкт-Петербург — Адлер, прибывает на первый путь, — женским голосом, искаженным до мужского, пробубнили вокзальные динамики.
Андрей еще с минуту не покидал вокзального кресла. Дожидался, пока вызвавший столь негативные воспоминания человек удалится из зоны видимости на перрон.
«Вещей у него с собой нет, значит, тоже кого-то встречать явился», — сообразил Кузнецов.
Сам он должен был забрать гостинцы у возвращавшейся в Краснодарский край из столицы свояченицы. После передачи объемистой сумки, конечно, начались бесконечные вопросы: как жена, как дети, как здоровье и как дела вообще. При этом проезжающая больше торопилась выдать на-гора свои новости-впечатления, то и дело, перебивая родственника.
Десятиминутная и почти односторонняя беседа подошла к концу — объявили отправление состава. Андрей дождался, пока окно купе, за которым свояченица знаками показывала, что по приезде обязательно созвонится, поехало в сторону, и поднял туго набитую сумку.
