У ней было для каждого особое имя, и она описывала их Ваттану, как описывают близко знакомых людей. Она показывала ему косяки молодых телят, которые дружно паслись и резвились вместе, не обращая внимания на пол, и группы подростков, где молодые бычки уже начинали ухаживать за своими подругами, ибо приближалось время любви. Она указывала капризных важенок, которые ежегодно отвергали всех искателей своего стада и дожидались незнакомых гостей с вольных пастбищ на тундре. Мимо них тяжелой поступью проходили старые, отяжелевшие быки, думавшие только о корме и отдыхе; сильные самцы с острыми рогами расхаживали между камнями, угрюмо поглядывая друг на друга и приготовляясь к предстоящим битвам, а легконогие двухлетки, на стороне которых была численность, соединялись партиями и готовились отстаивать свои права.
Мами знала характер и особенности каждого. Такой-то черный бык с третьим рогом на лбу ел всегда вместе с белой важенкой, у которой были желтые копыта и концы рогов были закручены изящной спиралью.
А этот бык в белых чулках, для того чтобы приняться за еду, сгонял товарищей с места. Эти телята постоянно резвились и прыгали вокруг каменных обломков, как будто играли в чехарду. А те копались в узенькой песчаной полосе на берегу озера и подбирали там тонкую гусиную травку.
Скоро и Ваттан стал рассматривать оленей глазами Мами. Среди каменных призраков и живых четвероногих друзей своей подруги он совсем потерял свое человеческое мерило, и ему не показалось бы удивительно, если бы олени или даже камни и кусты заговорили с ним понятным языком.
С первого же дня он убедился, что Мами ничем не пользуется от стада. Никаких признаков убоя не было около ее каменного жилища, и у ней не было даже свежей оленьей шкуры, чтобы защититься от холода. Он не понимал хорошенько, чем она питается. Прогуливаясь с ним по своим вольным владениям, она иногда срывала несколько ягод или выдергивала из земли мясистый корешок макарши, но этого было бы мало для больной птицы, а не только для взрослой женщины. Впрочем, Мами заметно похудела, хотя была по-прежнему бодра и проворна. Быть может, ее поддерживала настойчивая выносливость первобытных людей, которые способны были долгое время поддерживать свою силу самой умеренной пищей.
Сам Ваттан питался сухим мясом, которое женщины последнего стойбища дали ему на дорогу. Она ничего не говорила, но отворачивалась, если это было в ее присутствии, и у него не хватало духа предложить ей часть.
