Ваттан с проклятием бросил плеть на землю.
— Уйди! — сказал он глухо. — Ты меня сделала хуже, чем Мышееды.
Девушка молча повернулась, чтобы войти в полог, но потом посмотрела на небо и вдруг побежала по дороге в глубину спокойной ночи. Ваттан остался стоять на месте. Ему показалось на минуту, что он — Юлтаят, а Мами меньшая и самая быстрая из Небесных Сестер, убегающая прочь, чтобы избегнуть его объятий.
Мами пробежала несколько сот шагов и вдруг чуть не наткнулась на другую человеческую фигуру, которая бежала прямо ей навстречу.
— Это ты, Гиркан? — спросила она без удивления.
Одул остановился и взял ее за руку.
— Откуда ты? — спросила девушка.
Гиркан показал рукой в сторону гор.
После минутного появления на скале Гиркан исчез и больше не показывался. Оленные люди не могли даже судить, были ли с ним другие соплеменники или он один сбрасывал сверху обломки выветрившихся скал, нависшие над обрывом. Иные продолжали думать, что это был горный дух, принявший на короткое время форму молодого охотника.
— Зачем ты пришел сюда? — спросила Мами. — Может, ты вправду дух? Эти горы — твои горы?
— Все горы — мои горы, и тундра — моя тундра, — отвечал Гиркан.
— А где отец твой? — спросила Мами.
Гиркан пожал плечами.
— Ты, значит, один пришел, — настаивала Мами. — Зачем?
— Рынто не спрашивал, зачем! — проворчал охотник. — Было бы вам хлопот с Мышеедами, если бы не я.
Мами почувствовала, что волна радости влилась в ее сердце. Гиркан, очевидно, интересовался ее судьбой.
— Мой шатер здесь, — торопливо заговорила она. — Пойдем к нам. Ты всех проворнее; мой отец не скажет: нет. Он знает!..
Гиркан взял ее и за другую руку и привлек ее к себе.
— На что мне отец? — возразил он. — Я искал тебя…
Девушка сделала попытку вырваться, но Гиркан без особого труда удержал ее на своей груди, ибо ее движения потеряли прежнюю стремительность.
— Послушай, — сказал охотник, близко нагибая свое лицо к ее горячей щеке. — Волки сходятся на большой дороге. Олень и важенка ищут друг друга в ночной темноте… И звезды видят! — прибавил он, следуя глазами за направлением ее взгляда.
Мами почувствовала, что слабеет. Ей показалось, что старый сон воскресает и хочет сбыться наяву.
— Разве ты хочешь, — прошептала она, — чтобы я бросила отца и стадо и пошла за твоим племенем?
Гордая дочь оленного племени добровольно признала себя побежденной.
Гиркан не ответил словами, но губы его были более чем красноречивы. На холодном снежном ложе, под пологом темно-прозрачного неба, совершился их вольный брак, внезапный и таинственный, как ветер, пролетающий мимо. Ночной мороз тщетно пытался охладить знойную силу их объятий, а звезды подмигивали с высоты благосклонно и насмешливо, как пожилые брачные гости перед юной и счастливой четой. Гиркан и Мами провели ночь на открытом воздухе, как в прекрасном брачном чертоге. Они выгребли яму в снегу, и молодой Одул устлал ее дно широким и тонким плащом, который он носил скатанным за плечами. Оба они привыкли к холоду и не испытывали неудобства. Они заснули в своей снежной берлоге, сжимая и грея друг друга в своих объятиях.
