— А серый с подпалинами? — спросил Камак, слегка повернув лицо к дочери.
— Съели! — неохотно сказала девушка.
Камак переменил положение, как будто ему неудобно стало сидеть.
— А черный упряжной?
— Убежал неведомо куда!
Он расспрашивал ее о потерях стада и при каждом новом сведении все более убеждался, что значительная часть его богатства исчезла.
— Оставь, старик! — сказал наконец Ваттан, который сгорал от нетерпения, слушая этот однообразный перечень, и хотел перейти к делу, для него несравненно более важному. — У меня большое стадо!
— Не моей семьи тавро! — возразил Камак с упрямой привязанностью оленевода к собственному стаду, унаследованному от отца и деда.
— Смешаем вместе оленей! — утвердительно сказал Ваттан. — У наших стад будут два отца…
— А с шатром что сделаю? — спросил Камак угрюмо.
Семейные очаги оленных людей были непримиримы, и когда две семьи сливались вместе, одна из них должна была бросить на произвол судьбы свой шатер, домашние принадлежности и идолов.
— Мой огонь останется без кормильца, — продолжал Камак. — Придется нам жить на твоей удаче и еде.
Ваттан подумал немного, потом решительно тряхнул головой.
— Пусть Ватент сердится, — сказал он, — но если зовешь, пойду в зятья в твой дом.
Лицо Камака смягчилось. Лучше такого приемного зятя нельзя было отыскать на всей земле между трех морей. Однако, прежде чем ответить, он посмотрел на лицо Мами. Оно было озабочено и как будто печально. Девушка весь вечер хранила необыкновенную задумчивость и даже неохотно отвечала на задаваемые вопросы.
— Я стар! — наконец сказал Камак. — Вот настоящая хозяйка.
Последние события пробудили в его душе совершенно, новое смирение.
— Ты знаешь! — с гордостью продолжал старик. — Мы из памятливой семьи. Я помню имена восьми поколений, а она одна дочь. Она приносит жертву домашним богам, колет оленей, в ее чреслах все будущее потомство…
— Она моя добыча! — снова сказал Ваттан, как на месте побоища.
Мами вдруг очнулась от своей думы.
— Пойдем со мною! — сказала она молодому оленеводу. — Я скажу тебе.
Они вылезли из-под полуприподнятой полы. Ваттан почувствовал, что наступает торжественная минута, ибо девушки оленеводов любили кончать объяснения с своими искателями на вольном воздухе, вдали от нескромных глаз.
— Посмотри на небо, Ваттан! — сказала девушка после короткого молчания.
Вечер был необычайно тих, ночной воздух был прозрачен и чист, на небесах мерцали только крупные звезды — знак того, что ясная погода установилась надолго.
