— Стой! — резкий окрик Царенко почти оглушил ее, она обернулась и увидела в руке командира пистолет, но поздно сообразила, что он собирается делать.
За секунду до того, как налетели немецкие самолеты, Федя Бобрик с простреленной головой упал у подножия старого дуба и остался лежать неподвижно среди сухих веток и опавшей листвы. Царенко с силой прижал к земле бившуюся Злату и держал ее все то время, пока над рощей кружили «мессеры». Немцы полетали и улетели — тогда только командир отпустил задыхавшуюся девушку.
— Что! Что ты наделал, ты его убил! — от ужаса голос ее вдруг осип, отказываясь повиноваться. — Ты… ты…
— Молчи, они его все равно бы подстрелили, а потом увидели бы нас и обнаружили отряд. Я не мог этого допустить! Иди к раненому, а я его похороню.
Командир сильно встряхнул ее, она замолчала и больше не произнесла ни слова. Могилу он вырыл быстро — почва была мягкая и влажная после недавних дождей, — бережно опустил в нее тело рядового Бобрика, закидал землей, набросал сверху опавшей листвы и воткнул у изголовья сделанный из веток крест. Самолеты возвращались еще дважды в течение этого часа, а потом начало смеркаться, и под покровом темноты они пресекли открытое поле, дотащив раненого летчика до леса, где скрывался отряд.
— А Бобрик где? — горестно спросила рыжая Верка, уже зная, каков будет ответ. Злата, опустив голову, заплакала, а Царенко скрипнул зубами и приказал бойцам подниматься — уже достаточно стемнело, и можно было продолжить путь.
В эту ночь они дошли до шоссе, по которому двигалась немецкая военная техника, и от слепящих глаза прожекторов было светло, как днем. Стиснув зубы, бойцы смотрели на крытые чехлами грузовики с орудиями и тяжелую колонну танков.
— К Москве идут, — угрюмо проговорил Веселов. — Интересно, Можайск наш или…
Словно в ответ на его слова со стороны Можайска неожиданно ударили орудия, застрекотали пулеметы, а потом донеслось знакомое русское «ура!».
— Наши! — закричал Царенко и, выхватив гранату, кинул ее в сторону колонны. — Вперед, за Сталина! За Родину!
Гранат и патронов у них осталось наперечет, но спасло их то, что немцы растерялись, когда на них обрушился огонь оттуда, откуда они его не ждали — решили, видно, что попали в засаду. Скорей всего именно это, а еще и то, что скученная на шоссе техника никак не могла развернуться, предопределило исход сражения — фигурки в немецкой форме заметались возле горящих грузовиков, а потом начали вскидывать кверху руки. Когда недолгий бой был окончен, бойцов Царенко со всех сторон окружили перебежавшие с другой стороны шоссе бойцы. Высокий полковник с недоумением спросил:
