Кто-то схватил его за руки и заломил их назад. Кто-то выхватил у него его ружье.
Торбурн сказал:
— Мы не убьем тебя сейчас, Стэд. Ты отправишься назад в штаб, где ты предстанешь перед судом. Мы же не варвары. Ты нарушил Правила.
— Конечно! — мысли Стэда бурлили от увиденного. — Я сделал это, чтобы спасти свою жизнь, но я выяснил…
— Ведите его с собой! — сказал Старый Хроник каким-то новым и пугающе свирепым голосом.
Эти люди, которые были его товарищами, изменились. Его встретили только враждебные взгляды, все глаза злобно смотрели на него; он был парией, отверженным.
— Но… — произнес он умоляюще, не веря. — Но я верю в Демонов, и я знаю, кто они!
— Мы тоже верим в них. И Правила особо запрещают людям стрелять в них. Торбурн быстро вел группу через продуктовый склад, через дыру, по темному проходу, где валялись мертвые Йобы.
— Ты совершил худшее преступление, какое только может совершить человек, Стэд. Ты увидишь! На твоем суде в твою защиту не будет подан ни один голос; ты умрешь, Стэд, потому что ты нарушил Правила.
— Все, что я сделал — это спас свою жизнь.
— Твою жизнь! Твою жизнь! Разве ты не понимаешь, недоумок, что Демоны будут теперь безжалостно охотиться за нами. Еще многим поколениям не будет покоя.
Это ошеломило и отрезвило Стэда. Он не подумал об этом.
Жгучая важность его открытия внезапно бросила его в дрожь.
Группа Форейджеров угрюмо и молча продвигалась вперед. Все стремились поскорее уйти, и Стэд в том числе. Над ними, казалось, довлел рок, обесценивая все мысли, заставляя их бросать настороженные взгляды через плечо гораздо чаще, чем вперед. Кардон выругался и приблизился к ним, его лицо было черно, как преисподняя. На этот раз Кардону не нравилась его позиция замыкающего.
Когда они наконец достигли временной базы, их встретили с ужасом. Ханей, передав уже по радио новость о том, что сделал Стэд, не могла с тех пор встречать его взгляд. Ее живой взгляд был теперь потуплен.
Люди Командира и люди Пурвиса были выстроены, и на Стэда смотрели ряды угрюмых, враждебных, испуганных лиц. Вся процессия смотрела на него в напряженной тишине. Затем все загрузились на машины, и конвой отправился в путь.
Стэд со связанными руками ехал в кузове машины Пурвиса, и два охранника-Форейджера с ружьями наготове злобно следили за ним всю поездку.
Но их поездка была трагически прервана.
Первый залп изрешетил головную машину. Люди с криками попадали вниз. Из темной расщелины, к которой направлялся конвой, освещая фарами дорогу, прогремели ружейные выстрелы. Солдат помахал фонариком, по нему немедленно выстрелили, и он разлетелся на осколки стекла и дождь обломков.
