Лобенчью открыто посмотрел на него.
— Знаете, мистер Картер, был. Всего лишь год назад я в самом деле предпринял поездку к краю Распада. Там планета с очень любопытным… ну, коммерческая тайна и все такое, вы понимаете. Но посмотрел в телескоп и увидел этот район — черный, бессолнечный мертвый. — Он провел рукой по лбу. — После обычных наших звезд, это грустно. Очень грустно.
— Как вы думаете, — осторожно заговорил Напье, — кто-нибудь когда-нибудь отважился проникнуть в Распад?
Лобенчью фыркнул. Отец Джинни, Хэролд Джиллоу, сказал:
— Так, а для чего это нужно? Ведь там ничего нет, правильно? Все было разрушено.
— Должно быть, это было ужасно, — шепотом сказала Рита Джиллоу.
Джинни надула губы.
— Ты сказал, что все миры были взорваны. А вы сказали, что видели, где не взорваны, — она взглянула на Лобенчью. — Значит эта часть — правда. А почему же не правда про Землю и про человека с белым лицом? Почему это сказка?
Все в удивлении оглянулись.
— Ну, Джинни, — медленно произнес ее отец. — То, что есть такое место Распад — не означает, что все рассказы о нем — это правда. Никогда не было планеты под названием Земля. Это просто — ну, выдумка, легенда. Забавная сказка.
Кэродайн спросил:
— А что забавного в том, что взорвались миллион солнц и их планеты?
— Я считаю пора идти спать, сударыня, — твердо сказала Рита Джиллоу. Она поднялась. Джинни обеими руками обвила Напье за шею.
— Не хочу спать. Я хочу послушать про Землю.
— Ладно, еще пять минут. — Ее мать взглянула на Хэролда, вздохнула и села. Джинни теснее прижалась к Напье.
— Итак, насколько я помню, — сказал Напье, — в те дни было очень много плохих людей. И все они были разных цветов. Между ними была ужасная и страшная война. Они настолько не могли оценить того, что действительно представляло важность и значение, что взрывали миры друг друга. — Он замолчал. В холле наступила тишина.
— То же, что мы сделаем с Ахенсик, если они будут плохо себя вести? — невинно прощебетала Джинни.
— О боже, чего только дети не наслушаются по телевизору, — смущенно сказал ее отец.
— Ну, я из Эринмор, — пугливо ответил Лобенчью. — И у нас больше семисот солнц.
Странно, но наиболее важная тема при знакомстве до этого не затрагивалась. Напье сказал:
— Белмонт.
Кэродайн сказал:
— Шанстар.
Худощавая женщина:
— Делев.
Напье продолжал старую историю о том, как во всей исследованной галактике свирепствовала война, как она выжгла сама себя, и как люди прорвались в эту часть, ближе к центру, оставляя за собой свой мир под названием Земля, которая все еще была там, вращалась вокруг своего маленького солнца.
