— Мерзость какая, фу! Выкинь эту дрянь!
— Ты ничего не понимаешь. Морской огурец — это природная «брызгалка», смотри.
Макаров ещё сидел в лодке, пытаясь напялить на себя спасательный жилет. Сергей навёл на него своё оружие и на удивление метко брызнул струёй.
— Эй! Чё за фигня?! Кто там быкует? — Миша недовольно свесился за борт. — Лаптев, что это за дерьмо у тебя в руках?
— Это не дерьмо, а голотурия, или морской огурец. Некоторые из них даже в пищу употребляют.
— Ещё раз сделаешь так — и будешь употреблять эту херню в пищу всю жизнь, понял?
— Угу. А ты что, в жилете будешь плавать? Ты же не сможешь нырнуть!
— Не твоё дело. Кусто мне выискался.
Макаров ухватился за жилет, сделал ещё одно усилие, и произошло то, чего капитан корабля не смог предвидеть: жилет порвался пополам. Наш горе-ныряльщик перевёл взгляд с одной половинки жилета на другую, плюнул, и сложно, по-уральски, выматерился, уложившись в девятнадцать слов.
* * *
На обратном пути начались приключения. Дедушку укачало, и он принялся блевать за борт (чем привлёк стайку голодных и неприхотливых рыбок). Потом девица зацепилась своим пирсингом за стойку навеса, и укурок её отцеплял. Напоследок Миша наступил на ногу тайке, и та завизжала от боли. Короче, все развлекались, как могли.
— Миша, сообщаю, два пункта позади, два спереди, — доложил обстановку Лаптев.
На берегу нас ждало шоу с крокодилами. В небольшом бассейне, частично наполненном водой, ползало несколько сонных рептилий. Сидя в креслах, расположенных вокруг бассейна, мы не сводили глаз с дрессировщика. Он только то и делал, что таскал крокодилов за хвост и совал голову им в пасти. Крокодилы реагировали на все его проделки с равнодушием, которому позавидовал бы сам Будда. Когда дрессировщик взял на руки маленького крокодильчика и принялся кружиться с ним под музыку вальса, Лаптев захихикал:
— Совсем как я на выпускном…
— Вы отмечали выпускной в террариуме?
— Нет, меня классная попросила потанцевать с самой некрасивой одноклассницей. Её никто не приглашал, и она плакала в углу.
— Да ты романтик.
— Нет, Артём, я гуманист.
— Кто гуманист? Где гуманист? — встрепенулся Макаров, разомлевший от солнца и пива, до которого он таки дорвался на берегу.
— Спи, спи, скоро к макакам пойдём, — погладил его по руке Лаптев.
— Сам ты макака, не трогай меня.
— Миша, а сколько ты уже выпил?
— Артём, сколько надо, столько и выпил…
— Угу. А ну-ка, пересчитай крокодилов.
— Сам считай, их там целая прорва!
