Прогулка на слонах оказалась скучной. Слоны шли, мерно покачиваясь и хлопая ушами. Мы дремали в сиденьях, с той секунды, как поняли, что джунгли везде одинаковые. Оказалось, человек, который едет на слоне, со стороны выглядит куда круче, чем чувствует себя. Поэтому, вернувшись на ферму и спрыгнув на землю, мы испытали облегчение. Слоны тоже, причём прямо у нас на глазах. Это было внушительно, Миша даже запечатлел результат на свой телефон.
— Ну что ж, теперь я имею отдалённое представление о том, что такое «говно мамонта». Спасибо тебе, Лаптев! Сколько ещё пунктов осталось?
— Ещё три пункта программы. Погружение тебе понравится, — терпеливо ответил натуралист.
— Предупреждаю сразу, я плохо плаваю! — нагнетал атмосферу оптимизма Макаров.
* * *
Загрузившись в пикап, мы вернулись к побережью. На пирсе нас затолкали в деревянную лодку с мотором. Лодка была большая, солнце уже начинало припекать, поэтому мы все спрятались под навес. Мальчонка предложил нам воды. Чуть скривившись, Макаров, спросил:
— А пиво есть? Бир?
— No, sorry[26].
— Пива у них нет! Блин, Лаптев, что это за экскурсия такая, без буфета, а?
— Потерпи немного, сейчас причалим и сразу найдём тебе эликсир радости.
Лодка помчалась вокруг острова. Мимо проносились скалистые берега и холмы, покрытые живописными джунглями. Макаров насупился ещё сильнее:
— Тоже мне, экскурсия. Хоть бы зверушка какая выскочила. Сиди тут, смотри на их лес…
Заглушив мотор посреди залива с прозрачной водой, рулевой, он же капитан, он же единственный член экипажа, принялся раздавать нам маски с трубками. Немецкий дедушка деловито достал из рюкзака личное снаряжение и протёр трубку влажной салфеткой. Его тайка от погружения отказалась, уткнувшись в мобильный телефон. Девица и «Боб Марли» взяли маски и трубки и стали полоскать их за бортом. Под это хлюпанье ко мне пришла гигиеническая паранойя: «Это кто же до меня эту трубку слюнявил?» Представив в голове эту бесконечную цепочку больных всеми кожными заболеваниями туристов, я решил прыгать в одной маске, без трубки. Вода за бортом оказалась противно-тёплой, но зато прозрачной. Рыбы самых разных расцветок и размеров плавали стаями и поодиночке на фоне причудливых кораллов, между которыми привольно валялись морские огурцы — голотурии.
Глубина была метра четыре. Набрав полные лёгкие воздуха, Лаптев поплыл ко дну. Я устремился за ним, но в ушах начало шуметь, и я развернулся. Отфыркиваясь, как морж, я лениво доплыл к трапу из нержавейки и вцепился в него руками. Рядом вынырнул по-детски довольный Лаптев и тут же сунул мне под нос голотурию.
