На второй день после похорон Платон обулся в опорки, накинул на плечи старую свитку и побрел на товарную станцию. Всю ночь выгружал уголь наравне со взрослыми, а утром, отхаркиваясь дегтем, получил за труд тридцать копеек. «Зелен исчо, больше не положено!» — говорил подрядчик. А хлопцу и невдомек, что положено, а что нет: и тому рад, что дали. Зажав в кулаке два пятиалтынных, поспешал домой, не переставая думать о том, как дядя Степан, прихрамывая, пойдет на Суражский базар и купит на эти деньги меру бульбы.
Всю зиму ходил парнишка на товарную станцию, грузил дрова, доски, уголь, а то и едкую известь, от которой страшно першило и он бесконечно чихал. Вскоре понял: носатый подрядчик, которого прозвали Язвой, платил ему но много раз меньше, чем остальным. И хотя Платошке всего шестнадцать, он не менее горяч и проворен в труде, чем другие. Да грузчики и сами это видели. Один из них, по прозвищу Адвокат, решил заступиться за подростка. Взяв его однажды с собой, повел в вагон к подрядчику. Сидя на глыбе антрацита, подрядчик заедал селедкой только что выпитую чарку. Так и так, заговорил Адвокат, показывая на стоявшего у двери мальца, нельзя, дескать, обижать такого: сирота он. Подрядчик пнул ногой пустую бутылку, бросил обглоданный хвост залома в угол:
— Малец ишшо! Вот и пожалел… Без оформления принял… а ты?!
— Так надо ж платить.
— А он что, бесплатно работает?
— По совести надо!..
Язва уважал Адвоката, обходился с ним ласково, но тут, соскочив с места, начал вязать такие матерные узлы, что, казалось, краснел даже черный уголь. Затем, обозвав Платошку сопляком, затопал ногами и велел вовсе на работу не выходить. Не нужен, мол, такой строптивый, и без того грузчиков хоть отбавляй! Но о прикарманенных деньгах даже не заикнулся.
— Найдем и на него управу, — пообещал Адвокат.
А мальчишка уже думал о том, где и как добыть копейку, помочь большой дядиной семье выйти из нужды. Так оказался он на пассажирском вокзале. Чистил сапоги, подносил вещи с поезда. Заработок не ахти какой, а, глядишь, и набиралось за день копеек сорок. Дядя Степан радовался успехам племянника, но денег все равно не хватало: в семье, почитай, шесть душ!
Приехав на Магнитострой и став грабарем, Платон дивился: здесь, оказывается, каждый день можно есть вкусный ржаной хлеб! А, копая землю, порой думал: «Грабарь — это временно. Кончится стройка — куда потом? Ремесло бы какое постичь: на слесаря, скажем, выучиться. Не станет работы — наделал зажигалок — и на базар!.. А еще лучше машинистом стать — в любом городе на работу возьмут».
