Старшая дочь Степана Савельевича — Софья — успела окончить гимназию, стала учительницей и в смутном девятьсот пятом вышла замуж. Но так неудачно, что и говорить об этом не хочется. А младших — Дину и Нацу — после школы отец оставил дома. Ныне обе были на выданье, и обе, как говорят, остались на бобах. По воспитанию они считались барышнями — шахтёрской и заводской мастеровщине не ровня, а настоящие кавалеры, о которых можно было только мечтать, больше думали о деньгах, чем о любви. Штраховские барышни остались бесприданницами. В будние дни они помогали матери на кухне и в дому, занимались шитьём и вязаньем, а по воскресеньям, вернувшись из церкви, играли в дурачка или торчали под домом на лавочке, щёлкая семечки и глазея на прохожих.
— Тятя едет, — спохватилась Наца, заметив дрожки, что въехали на улицу со стороны Мушкетовской дороги.
— Он не один, — не смогла скрыть своей радости Дина и первой кинулась во двор.
Бородатый Тимоха развешивал на заборе для просушки носильные вещи не первой свежести. Он промышлял чем мог. Торговал на Сенном базаре раками, сам по ночам ловил их на ставках, скупал у мальчишек и варил сразу по два-три ведра — тогда весь двор заполнялся запахами укропа и сырой прудовой тины. Он же забирал оптом у трактирщика всякое барахло, которое пропивали пошедшие в загул шахтёры и мастеровые, а потом перепродавал на базаре: сапоги, картузы, пиджаки, случалось — даже женские кофты.
— Опять ты лахи развесил, Тимофей! — укоризненно крикнула Дина. — Иди открой ворота, тятя с гостем едет.
И сёстры скрылись в доме. Толкаясь и тесня друг друга, приникли к окошку, неплотно завешенному кружевной занавеской.
— Поль! Ма-ам! Поль приехал с тятей.
— А ну, кыш от окна! — сказала мать, и сама немного волнуясь. — Стыда у вас нету. Кому Поль, а для вас Леопольд Саввич. Ступайте, ступайте в комнату.
Девицы нехотя направились в свою комнату, и тут дверь отворилась… Освещая всех любезной улыбкой, вошёл Леопольд Саввич. За ним, чуть пригибая лысеющую голову, — хозяин.
— Встречай гостя, Маруся, — пробасил он, — сегодня у нас день жаркий.
— Привет хозяюшке! — снимая белое кепи, сказал гость. Остановился у стола, осмотрелся. — У вас всегда так мило и просто. Душа отдыхает. Только где же ваши розанчики? От меня, старика, прячете?
— Их спрячешь! — ответила хозяйка. — Только завидели вас в окошко, как сразу: «Леопольд Саввич! Леопольд Саввич!» Небось пудрятся. Дина, Наца!
— Мы тут! — впорхнули в светёлку сестрицы.
