Её решительность нравилась деду, на какое-то время возвращала силы и ощущение реальности.
— Ну, девка! — с гордостью говорил он, сидя под кузней в чистой рубахе и коротая время с кем-нибудь из заказчиков. — Мне уже семьдесят было, а может, и поболее, когда она народилась. А нонче — гля… Будто я перед нею дитё. Ну, девка — дай ружжо, стрелять станет.
Свадьбу справляли в Сычёвке. Там же, в церкви, и венчались. Таков был уговор. Иван Иванович сказал на этот счёт Фёдору:
— У нас недавне два села побывали на похоронах и поминках. А скоро уж и Дмитриев день. Снова за маманю (царство ей небесное!) молебен да угощение сделать надо. Так что в нашем дворе свадебным гостям лучше траву не топтать.
Федя всё понял. Он просил только, чтобы Иван Иванович и Екатерина Васильевна были в церкви на венчании и в первый вечер посидели за столом.
Когда проводили сватов, Дуся улучила момент, подошла к отцу и, ткунувшись курносым носом ему в грудь, сказала:
— Спасибо, тятя!
Она лучше других понимала, что происходит в семье, потому и оценила отцовскую щедрость: он отдал ей в приданое всё, что мог дать в лучшие времена. Но Иван Иванович по-своему понял благодарность дочери.
— Была бы ты счастлива, детка. Ежели тебе ждать, когда в нашем доме чёрные дни кончатся, то можно и старой девой засохнуть.
Как чувствовал!.. Не прошло и двух недель после свадьбы, приближался Дмитриев день, когда все отмечают родительскую поминальную субботу, а в доме творился полный разлад. Выпроводив дочь, Екатерина Васильевна осталась как рыба на мели: сколько ни бейся, а толку никакого, лишь скорее задохнёшься. Надо было накормить четверых мужиков, постирать Таське пелёнки, хоть раз в день вымести из комнат, убрать, постелить, помыть, послать пацанов к лавочнику. Часто с Таськой возился Сергей, корову кое-как выдаивал Шурка, он же отгонял её в стадо и шёл помогать отцу.
С наступлением осени в кузню редко заглядывали заказчики, и отец решил сделать впрок два-три лёгких плужка, которые после можно будет продать. Покуда ковали и нарезали отдельные заготовки, работа кое-как двигалась. Но вот пришла пора собирать первый плуг, соединять, склёпывать воедино грядиль и стойки с лемехом и полицей — Шурке стало совсем тяжело, он с трудом удерживал всю работу на большой наковальне.
Отец выхватывал из горна горячую заклёпку, заводил её в приготовленные отверстия, которые, конечно, не совсем совпадали. Приходилось дёргать туда-сюда, накренять или приподнимать железки. Вот отец подхватил стоявшую у ног балду, которая впятеро тяжелее ручника, и несколькими размашистыми ударами осадил заклёпку. В тот же миг пошатнулся, выронил из рук инструмент и, словно пьяный, шагнул к двери.
