— Проходите, пожалуйста. Женщина толкнула невысокую дверь. Мы оказались в небольшом деревянном сарайчике. В правом углу от двери был прилажен рукомойник с круглым зеркальцем. В центре стоял дощатый стол, покрытый клеенкой. За занавеской пряталась кровать и маленький холодильник. Все было тихим, чистым и сирым.
— Вам не страшно здесь? — не удержалась я.
Привыкла — ответила женщина и протянула мне узкую ладошку. — Меня Верой зовут. А вас?
— Лиля — назвалась я одним из своих имен. Как только меня не называли! — Вера, а как по отчеству?
— Просто Вера. Если бы не вы… Спасибо. Как вы только не испугались?..
— Вообще-то я тихо живу, грех жаловаться — продолжала она и поставила чайник на электроплитку. — Сейчас я вас чаем угощу с вареньем из райских яблочек. Любите?
Я не очень любила это варенье, но как можно было отказаться?
— А, может, есть хотите? У меня картошка есть жареная с грибами. Грибы хорошие, на рынке брала. Покушайте, пожалуйста.
В общем, через несколько минут я уже ужинала картошкой с грибами. За чаем мы уже знали друг о друге все. Я совсем забыла, что мне надо в гостиницу. Казалось, мы с Верой давно знаем друг друга.
Квартирой Веры обманом завладели родственники, с работы сократили, гражданский муж бросил давно, детей никогда не было. Промыкавшись несколько месяцев по чужим углам, она устроилась сторожем на кладбище, и жила тут же в сторожке.
— Ну, значит, так суждено было — улыбалась Вера в ответ на мои возмущенные охи и ахи. — Значит, большего не заслужила.
Я, конечно, не могла с ней согласиться. В те годы слепая покорность судьбе казалась мне сродни идиотизму.
Мы проговорили всю ночь. Озорная звезда моя решила сделать мне прощальный подарок в этом городе. Завтра я должна была его покинуть, и перламутровые вокзальные часы уже начинали для меня обратный отсчет. В 16 >00 я должна была сесть в поезд и распроститься с городом С. Но эта ночь в кладбищенской сторожке была ночью моего вдохновения. Внезапная слава Робин Гуда и Сусанина сыграла со мной плохую шутку. Ораторы древности могли бы позавидовать мне! В убогой обстановке, в окружении могил и пыльных венков я расписывала перед незнакомой женщиной забавные истории из своей жизни, обсуждала фильмы, читала стихи, делилась кулинарными рецептами, рассказывала о нашем городе, о нашем море, самом лучшем, самом волшебном море на свете!
У покойников есть одно завидное качество. Они никогда не перебивают. Вера была живой, но близкое соседство с этой тихой публикой, научило ее сдержанности. Она внимательно и благодарно слушала меня, ахала, всплескивала руками, в общем, была идеальным слушателем. Больше всего ее заинтересовал обряд «сладкого чая» при сватовстве, когда я рассказывала о наших обычаях. Я немедленно продемонстрировала ей четкий водораздел в стакане между сиропом на дне и заваркой наверху. «Вот, — говорила я, — если девушку согласны отдать, то только тогда перемешивают две эти жидкости и пьют сладкий чай. Это означает — „да“. Если — „нет“, или „должны подумать“, то отпивают сверху горькую заварку и уходят». Вера смотрела на меня как на фокусника. В серых глазах ее застыло восхищение.
