Прошлый вечер вовсе не закончился ультиматумом управдома. Сперва Людвиг сообщил, что у лошадей маловато сена; к счастью, в открытой пристройке к конюшне удалось найти некоторое количество аккуратных брикетов с иностранной маркировкой. Павел слышал, что в Россию, с недавних пор, импортируют картофель, помидоры и берёзовые дрова для костров, но не подозревал, что и сено может быть привозным. Брикеты перетаскали в конюшню, несколько штук распотрошили и раскидали по яслям-кормушкам. Павел, проводя, в годы оны, экскурсии по московскому ипподрому, знал, что хороший коннозаводчик не станет предлагать лошадям есть из деревянных или обитых железом яслей. Здесь кормушка была правильная, из глазурованной глины, и управдом порадовался за четвероногих врачевателей Босфорского гриппа.
После кормёжки, лошадей напоили, забирая воду вёдрами из высоких бочек.
Эти хлопоты утомили Павла, но не Людвига. Тот, казалось, совсем не устал. Он завладел телефоном Павла, выковырял оттуда сим-карту и вставил её в «космический» прямоугольник айфона. Потом вручил дивайс, украшенный изображением надгрызенного яблока, растерявшемуся Павлу.
- Это вам. Вы хотели связи — так получите. Куда лучше, чем ваш собственный матюгальник. Пользоваться умеете? Здесь неплохая фотокамера, можно и видео снять, если понадобится. Эмэмэс, джипиэс, вайфай — всё такое. В общем, поразберитесь на досуге.
Павел, повозмущавшись для виду, презент принял; айфон удобно лежал в руке, был приятен на ощупь и вообще казался приветом из весёлой, недоступной управдому, жизни.
А ночью пришла в себя Татьянка.
Управдом спал на удивление чутко. Он услышал, как по соседству с его раскладушкой что-то зашуршало, зашевелилось. Открыл глаза — и встретился взглядом с Танькой. Та смотрела на него в упор, огромными глазищами, похожими на чайные блюдца. На осунувшемся лице дочки тёмные круги этих живых озёр были отчётливо видны, даже в полутьме.
- Папа, я живая? — Прошептала Танька.
- Конечно, доча, — Павел напряг поясные мышцы и, как спортсмен на тренировке, поднял себя с раскладушки тихо-тихо, «без рук», постаравшись не разбудить Еленку, да и Людвига, прикорнувшего в каптёрке. — Ты чего-нибудь хочешь? Кушать? Пить?
- Неа, — Татьянка помотала головой, — Я подышать хочу.
- Тебе трудно дышать? — Перепугался Павел.
- Лошадками пахнет, — сообщила дочь еле слышно. — Лошадки смешные. Только пахнут сильно. Можно мне на улице погулять?
Управдом засветил фонарь, с вечера оставленный Людвигом в изголовье раскладушки; стараясь не напугать и не ослепить лучом света Таньку, обозрел её со всех сторон. Тёмные пятна на коже увеличились; на ключице, выделяясь мерзким розовым ободком, вздулось новообразование, похожее на огромный гнойник с кровью. Павел сомневался, что Танька, в своём лихорадочном состоянии, способна хотя бы повторить подвиг Еленки и встать на ноги.
