«Вы обещаете любить меня?»
Она похолодела. Мурашки побежали по спине, пальцы вцепились в колени, оставляя, наверное, царапины и синяки.
«Обещаете?» – требовала Рония, а за ее спиной влажно ударялась о бетонный парапет Сова.
– Я не знаю, – вздохнула Лилия, разом превращаясь в уставшую и почерневшую от переживаний, немолодую уже женщину. Потерла переносицу. – Неужели вы не видите, что происходит? Это страшно, страшно.
– Так сделайте что-нибудь, – закричала Вета в голос, потому что вдруг явственно ощутила, что за маской усталости и горя Лилия прячет что-то другое. Маску срочно требовалось сорвать, было очень важно увидеть ее настоящее лицо, но Вета опять готова была скорчиться от беспомощности.
Осознание прошло внезапно, как проблеск молнии в небе, – они взяли ее только для того, чтобы все на нее свалить. «Неопытный педагог. Не умеет работать с детьми. Не досмотрела…» И поэтому ушла Жаннетта. И поэтому так взвыл директор, когда Вета принесла заявление.
Жаннетта сказала: «Потому что ты ничего не знаешь. Ты из другого города».
– Сделайте хоть что-то, – зашипела она сквозь зубы. От нее уже шарахались, как от прокаженной. И вновь вошедших в холл утаскивали прочь: вдруг свихнувшаяся учительница примется швыряться вещами! – Вы же знаете, что здесь происходит. Я вижу, вы знаете! Почему вы ничего не делаете? Дети умирают.
Лилия шагнула назад, поправляя очки. Не испуганная, нет, ни капли. Она снова притворялась, и на этот раз притворялась ошарашенной – ну разве можно так вести себя, Елизавета Ник…
– Что с вами? Понимаю, переутомились, но нужно же держать себя в руках, Елизавета Николаевна. На вас вообще-то дети смотрят. Идите умойтесь. Или нет, лучше идите домой, отдохните там. Я попрошу Розу провести ваши уроки, она сумеет.
Бескровные губы сжались в презрительную линию, и Вете захотелось вцепиться ногтями в ее бесстрастное лицо, в маску, которая выражала все, что нужно, и скрывала все, что нужно. Сердце бешено колотилось о черепную коробку, и туман застилал глаза. Не белесый, как над городом, – черный туман ярости.
Она почти слышала, как шептались за спиной. Почти видела перекошенные, жадно повернутые в их сторону лица. Мелькнула мысль – если выставить себя совершенно сумасшедшей, может, ее выгонят из школы насовсем? Обязаны же будут выгнать. Сладкая мечта.
– Я не уйду, – сказала Вета, успокаивая сбившееся дыхание. – Я останусь. У меня сегодня урок с моим классом.
Она уходила по коридору, мимо распахнутых дверей, и каблуки норовили подвернуться. Первоклашки прижимались к стенам.
