— Негоже плохо отзываться о мертвых, — предупредила она.
Линвуда это обстоятельство, похоже, ничуть не беспокоило.
— Сомневаюсь, что даже Ротерхему удастся восстать из ада, чтобы преследовать нас.
— Вы так уверены, что он попал именно в преисподнюю?
— Да.
— А тот, кто отправил его туда? Что станет с этим человеком?
От его смелости и ее собственной сердце Венеции забилось быстрее. Откровенность беседы навевала мысли об интимных разговорах между любовниками. Она боялась, что он догадался об игре, которую она ведет, боялась услышать его ответ, боялась охватившего обоих желания.
Линвуд пристально всматривался в нее. Венеция не в силах была отвести взгляд, чувствуя, что напряжение между ними достигло небывалого накала.
Он склонился к ней, для того, чтобы поцеловать или прошептать ответ, она не знала, но все равно потянулась ему навстречу.
Тут его возничий прокричал, что дорога свободна, разрушив тем самым заклинание, настигшее их посреди оживленной улицы. Венеция никак не могла этому помешать. Покачиваясь, ландо продолжило путь.
Венеция задумалась, что сделала бы, если бы Линвуд признал свою вину или поцеловал ее на глазах у всех белым днем. Эта мысль заставила содрогнуться.
— Вам холодно.
От его внимания ничего не ускользало.
— Немного, — призналась она, чувствуя, что продрогла до костей.
Вынув из-под сиденья дорожный плед, он накинул ей его на колени.
— Вы не станете возражать, если мы перенесем визит к Гантеру на другой день, милорд?
— Как пожелаете.
Повисло неловкое молчание.
— Я шокировал вас прямолинейными разговорами, — наконец произнес он.
— Я не из тех женщин, кого легко шокировать.
В действительности она поразилась, как сильно Линвуд ненавидит Ротерхема и тому, какие чувства он в ней всколыхнул. Пришлось призвать на помощь актерское мастерство, чтобы не подать виду и сохранять привычный невозмутимый вид. На сиденье рядом с Линвудом лежала трость. Изумрудные волчьи глаза были устремлены прямо на нее, казалось, они проникают в самую ее суть. Она отвернулась, запрещая себе воображать небылицы.
— Вы работаете сегодня вечером?
— Да.
— А завтра?
— Тоже.
Молчание.
— У меня свободен вечер воскресенья, — подсказала Венеция.
— А у меня, напротив, занят. И это не та встреча, которую можно перенести или проигнорировать.
— Как это, должно быть, прискорбно для вас, — сухо заметила она.
Он улыбнулся.
— Мы могли бы отправиться пить чай к Гантеру в пятницу.
— Могли бы, — ответила она тоном, по которому нельзя было понять, согласна она или нет.
