Несколько часов спустя Венеция стояла в холле их особняка, ожидая, пока Линвуд поможет ей надеть темный бархатный плащ. Ее вечернее платье было того же богатого темно-красного оттенка, что и в вечер их первой встречи на балконе, произошедшей, казалось, целую вечность назад. Шелковая юбка нежно обнимала изгибы ее бедер. Черные шелковистые волосы были убраны в высокую изысканную прическу с несколькими выпущенными прядями, струящимися по шее. Сегодня Венеция выглядела еще более прекрасной, чем в тот судьбоносный для них обоих вечер, потому что теперь, глядя на нее, Линвуд видел не чувственную замысловатую актрису, а настоящую женщину, скрывающуюся за этой маской.
Вынув из кармана черную кожаную коробочку, он протянул ей.
Открыв крышку, Венеция ахнула от неожиданности. На бархатной подушечке лежало ожерелье из рубинов такого же насыщенно-бордового цвета, что и ее платье, в окружении бриллиантов, сияющих ярче звезд.
— Семейные рубины, — пояснил он. — Мать прислала. Теперь, когда ты стала моей женой, они принадлежат тебе. Таким образом она пытается извиниться перед тобой и поддержать на сегодняшнем выходе в свет, где все увидят на тебе это украшение.
— Оно прекрасно, — прошептала Венеция.
— Не так прекрасно, как ты. — Линвуд надел ожерелье ей на шею.
Некоторое время они стояли в молчании, глядя друг другу в глаза. Оба понимали, что ожидает их нынешним вечером в театре.
— Ты готова, Венеция?
— Рядом с тобой я всегда готова.
Она положила руку на сгиб его локтя, и они зашагали к экипажу.
Реакция общества оказалась именно такой, как ожидал Линвуд. Все смотрели на них открыв рот и намеренно громко перешептывались: «Убийца. Шлюха». Добрые соседи родителей Линвуда, его крестная мать, люди, называвшие себя его друзьями, все поворачивались к нему и Венеции спиной. Линвуд чувствовал, как в нем медленно закипает гнев. Он негодовал из-за приема, оказанного его жене. Высший свет жесток, мелочен и слеп в своем лицемерии. Почувствовав, как ее пальцы сильнее сжимают его руку, он встретился с ней взглядом. Женщина, в которую она превратилась, казалась сильнее, спокойнее и увереннее в себе, чем когда-либо была Венеция Фокс. Она улыбнулась ему, и он помимо воли улыбнулся в ответ.
— Мы же не разочаруем этих людей, не так ли? — негромко произнесла она, касаясь губами его губ.
Леди, стоящие неподалеку от них, ахнули от ужаса, мужчины испустили долгий завистливый вздох.
