— Боятся они меня, — удовлетворенно ухмыльнулась баба Степа и потрепала по затылку Пашку Панфилова, дерзко вскинувшего голову под моим укоризненным взглядом. — Я могла бы их разогнать и без этого…
Она энергично взмахнула автоматом, болтающимся на отлично сохранившемся кожаном ремне. Правда, при ближайшем рассмотрении ремень оказался просто новым. Выходит, не запускала бывшая секретарша оставшееся от прежних хозяев наследство. Холила и лелеяла, меняла ремни и смазывала, чтобы в один прекрасный момент… Зачем тебе старый немецкий автомат, баба Степа? Нет, ты, конечно, с его помощью здорово нас выручила, но…
— Ты не стой столбом, — скрипучий старушечий голос безжалостно вырвал меня из раздумий. — Мужикам нашим помочь надо. А ты, пострел, отцу позвони. Пусть едет сюда и врача заодно прихватит. Боюсь, Коленьке моей помощи мало будет.
— Как я позвоню? — растерялся Пашка. — У меня папка телефон отобрал…
— Возьми у меня в сумочке, — отмахнулась я, со страхом наклоняясь над беспамятным Николаем.
— А милицию вызывать? — не отставал Пашка.
— Не… кх-кх… Не надо, — прокашлял за моей спиной голос Виктора Игоревича.
Я обернулась и встретилась с его пронизывающим взглядом. Почему-то по лицу Зацепина не били, и глаза оставались такими же ясными, как если бы он толкал сейчас речь в своем Дворянском собрании. Зато лежал историк, согнувшись в три погибели, обнимая руками живот, и тонкая струйка крови стекала по подбородку из перекошенного болью рта. Зрелище, надо сказать, жуткое. Если ему отбили внутренности…
— Ничего страшного, — констатировала между тем хлопотавшая возле него Егоровна. — А я уж было подумала, что вместо печенки у него теперь студень говяжий. Ан, нет. Просто губу порвали. Да ты у нас, Виктор Игоревич, видать, двужильный. Эк тебя месили, а ты почти как огурчик.
— Огурчик, — тяжело выдохнул Зацепин. — Только маринованный. Мужички меня отлично промариновали. Хорошо, что пресс по утрам качал, — не до конца пробили…
— Так мне милицию вызывать? — повторил возвратившийся Пашка, опасливо опускаясь на колени рядом Чинаровым и судорожно стискивая мой мобильник. — Смотрите, что они с ним сделали! А если… он умрет?
— Не умрет, если сейчас же отцу позвонишь! — рявкнула я, осторожно осматривая голову Николая. — Пусть скорую немедленно вызывает!
— Да я сам «скорую» вызову! И милицию!
— Никакой милиции, — повторил Зацепин, и был прав. — А «скорую» вызывай. Или лучше мне трубу дай — я вызову. Боюсь, тебе не поверят.
