— Я ничего не хочу сказать, — он помолчал, — просто рассказываю.
— Еще одна жуткая история из твоего прошлого? Удивительно. Как ты выжил? У тебя была очень опасная жизнь. Слишком много случайностей.
— «Была»? — он усмехнулся. — Что же касается случайностей… Жизнь состоит из случайностей, как бусы из бусинок…
— Нет. Жизнь состоит из самой себя.
— Значит, по-твоему, жизнь — это просто жизнь и ничего больше?
— О! Как же это все скучно…
— Скучно жить?
— Скучно рассуждать. Ну, ладно. Не обижайся. Тебе нужно сравнение? Пусть будет … домино!
— Черное и белое? Чет — нечет? Черное поле с белыми пятнами? Или огромная плоскость и ряды костяшек домино? Да? Наверное, именно так.
Он сел на доски, опустил ноги, закурил, выдохнул дым, повторил:
— Да. Наверное, именно так. И вот сорок с лишним лет назад кто-то тронул одну из них, и я родился. И с тех пор они падают каждую секунду, и будут падать, пока не кончатся. Действительно, никаких случайностей, кроме одной, самой первой.
— Нет. Еще проще. Проще. Просто игра. А «домино» более красивое слово, чем, например, карты.
— Значит, игра? А ты говоришь, просто жизнь…. И ты тоже появилась на свет в результате игры?
— Я как все.
— Ты хотела чего-то особенного?
— Да нет. Главное результат.
— И как тебе результат?
— Ты неисправимый хвастун.
Он улыбнулся.
— Я бессердечный реалист.
— И бессовестный льстец. Что сделать этому фанту?
Она стояла на середине моста и смотрела ему в глаза, сжимая что-то в маленьком кулаке, напряженная, как тростинка в ожидании порыва ветра.
— Долгая и счастливая жизнь.
— Ты не можешь повторяться, это уже было.
— Разве не может быть еще одной долгой и счастливой жизни?
— Может. Но ты не можешь повторяться.
Он пожал плечами:
— Тогда смерть.
Ничто не изменилось в ее лице. Может быть, лишь слегка дрогнули ресницы. А может быть, показалось. Она размахнулась и бросила это, зажатое в кулаке, в воду.
— Чей это был фант?
— Не скажу.
— Обиделась? Тебе не понравился мой выбор?
— Ты скучен.
— Не обижай меня. Для писателя скука — это смертельно. И все-таки, чей это был фант?
— Ты забываешь правила. Зачем тебе имя? Тебе хочется, чтобы совесть лишила тебя покоя?
— Кто на этом свете избежал больной совести?
— Я, — она закружилась на узком мосту, запрокинув голову и легко касаясь поручней распростертыми руками.
— Какая это будет смерть?
— Обычная смерть.
— Интересно. Когда бог создавал этот мир, он не чувствовал себя слепым слоном в посудной лавке?
— Может быть, он тоже играл? А ты? Ты уже убивал когда-нибудь?
