На то, чтобы заметить это, мне хватила всего нескольких мгновений; и она не успела отойти далеко.
— Бах! — крикнул я; и увидел, как вздрогнули ее плечи после того, как я произнес эти три буквы.
Она замерла; и я, не напрягая ситуацию, в несколько шагов нагнал ее.
А нагнав, спокойно, словно речь шла о давно и не раз обсуждаемом, сказал.
Именно сказал, а не спросил:
— Можно я куплю тебе туфли на высоких каблуках? — Она обернулась, посмотрела в мои глаза и прошептала:
— Спасибо… дядя Петя…
…Она взрослела; и я покупал ей одежду и обувь.
Босоножки и туфли на каблуках.
И каблуки становились все выше и выше.
Я платил за все, что она хотела иметь, а так как ее желания, хотя и не были дистрофиками, в гипертрофиков не превращались, мне удавалось это делать своим трудом без особого труда.
Она умело лавировала между своими желаниями и моими возможностями.
Это были маленькие радости, которые были радостями не только для нее, но и для меня.
И в этом не было ничего странного.
Может быть, маленькие радости — это и есть большая жизнь…
…В то время я об этом не думал, но потом узнал, что ее мужья: и первый, и второй, и будущий третий — брюзжаще говорили ей:
— Перед кем вырядилась? — не понимая того, что женщина «выряжается» прежде всего — перед своим мужчиной.
И выходило так, что я относился к ней без всяких принципов, просто: «Сегодня ты должна быть лучше, чем вчера», — а они по принципу: «И так сойдет…»
И хотя символика здесь была — так себе, на троечку, но получалось, что я высокими каблуками поднимал ее.
А остальные мужчины, с которыми она связывала свою судьбу, — опускали…
…Иногда я просто давал ей деньги для того, чтобы она нуждалась в меньшем…
…Однажды я спросил свою приятельницу, журналистку Анастасию:
— Как ты думаешь, я не обижаю женщину тем, что даю ей деньги?
— Не обижаешь, — ответили журналистка.
— Точно? — уточнил я у журналистки и женщины в одном лице.
— Точно. Потому что на деньги — жизнь дешевле…
…Самое подневольное занятие — это занятие вольными профессиями.
Если занимаешься тем, что любишь, и любишь то, чем занимаешься, — никогда никакого времени не хватает.
И как-то не приходило в голову задуматься о том, какое это ненормальное занятие — искать себе занятие.
Поначалу работа нужна была ей для того, чтобы просто избавиться от нужды.
Но оказалось, что в нашем городе о том, что она бывшая наркоманка, знали многие.
Почти все.
Кроме меня, которого это, собственно говоря, больше всего касалось.
Но о том, как я умудрился не заметить того, что близкий мне человек повязывался с наркотиками, задумываться было некогда — нужно было искать работу для нее…
