…И вполне можно было предположить, что эта история закончится тем же, чем заканчивается практически любая история в истории человечества: большая или маленькая, реальная или придуманная — ничем.
И для меня — с ней.
И для нее — со мной.
Так как двор у нас небольшой — мы были приговорены к тому, чтобы встречаться время от времени, и я иногда видел ее во дворе.
С коляской или без.
Я уводил взгляд в сторону, мы здоровались, и не говорили ни о чем.
До тех пор, пока однажды не заговорили — обо всем и сразу.
И оставалось удивляться только тому, каким банальным вышел наш первый после перерыва разговор:
— Мой декретный отпуск заканчивается. Нужно куда-нибудь на работу устраиваться, — проговорила она, лишь на мгновение подняв на меня взгляд.
— А твоя бывшая работа? — спросил я.
— С нее меня уволили еще за месяц до того, как вы с мамой меня вытащили с той хаты, — она говорила тихо, не глядя мне в глаза, и ее глаз я не видел: — Я ведь вам ничего не рассказывала.
— Ты и сейчас не рассказываешь мне ничего.
— А вы хотели бы знать?
— Не знаю, — ответил я честно; и она пожала плечами:
— Ладно. Буду искать работу. Труд создал человека, — как мне показалось, довольно безразлично проговорила она.
И этой безразличности вполне хватило бы мне для того, чтобы согласиться, потом повернуться к ней спиной и развести наши судьбы.
Но она добавила одну фразу, и в этой фразе я увидел свою бывшую Бау.
Пусть незнакомую, но такую знакомую мне:
— Так, может, и меня создаст.
Я улыбнулся:
— «Труд создал человека» — боюсь — это самое неприятное открытие, которое сделал человек. Знаешь, когда я узнал, что эти слова принадлежат Энгельсу — понял, почему испытываю смутную неприязнь к этому деятелю с самой студенческой юности.
А с другой стороны, если бы обезьяна знала, что в результате трудовой деятельности из нее получится человек, на которого без слез не взглянешь, может, она предпочла бы не работать.
— Дядя Петя, относитесь ко мне лучше, чем к Энгельсу. И лучше, чем к обезьянам.
— Ладно, — сказал я, то ли соглашаясь, то ли — утверждаясь в решении.
— Ну, я пойду?..
— Да, — прошептал я в ответ. И в ответ же — добавил:
— Увидимся.
Она пошла, держа в руках какие-то пакеты с какой-то едой; а я впервые за последнее время не отвел от нее взгляда.
И заметил то, как износилась ее одежда — даже мне, далекому от «прикида» мужчине, было видно, что ничего нового на ней надето не было.
А то, что было не новым, износилось на несколько месяцев.
