Кровавый Тоом, например, был эстонцем, — сказал я.
Удивительная вещь — история — рассказ о времени, которое прошло.
Сейчас, находясь в одной комнате с красивой женщиной, я говорил о кровавых страницах истории совершенно спокойно и даже не переставая улыбаться.
Хотя улыбался я грустновато.
А Элия Вита не хотела расставаться со своей правотой:
— Это были отщепенцы.
Мы их осудили.
— Это были ваши граждане, — тихо, но спокойно ответил я.
— Мы их осудили, — повторила Элия.
— Мы тоже осудили время, которое привело к оккупации чужих стран, — вступаясь за свою страну, я не в первый раз солгал, выдавая желаемое мной за действительное.
Прекрасно зная, что далеко не все мои современники осудили сталинизм.
— Но ваши страны захватывались советскими солдатами по приказу режима, а ваши граждане, ставшие латышскими стрелками, пришли к нам добровольно.
Им никто не приказывал идти в Россию.
Да их никто и не звал.
— И что же?
Мы должны сохранять ваши памятники советским солдатам? — Этот вопрос был задан Элией тоном, не оставлявшим сомнения в том, что ответ может быть только один; и в ответ я честно признался:
— Не знаю.
— Тогда почему же вы называете нас варварами за то, что эти памятники переносятся с центральных площадей? — Моя гостья продолжала задавать свои вопросы, но делала это уже как-то неагрессивно.
Словно ставя галочку в соответствующую графу таблицы: «ответ получен» — «ответ не получен».
А возможно, ее больше интересовали не вопросы, известные всем, а ответы, известные, как ей показалось, именно мне:
— Элия, варвары всегда разрушат чужое.
Ни один варвар не разрушил ничего своего.
— Так это ведь — ваши памятники, — девушка сделала ударение на слове «ваши», при этом — слегка подзапуталась в моих словах и, наверняка неумышленно, привела аргумент в пользу вандализма своих соплеменников.
И мне пришлось вносить ясность.
То есть исправлять ошибки дипломатов и делать то, что не сумело сделать российское Министерство иностранных дел.
Но, в отличие от дипломатов, за каждое свое слово я должен был нести ответственность:
— О том, что солдаты Красной армии пришли по приказу, а не по собственной воле, я уже сказал.
И повторять не стану.
Но дело в том, что сами советские солдаты шли воевать не с вами, прибалтийцами, а с фашизмом.
Все они, от солдата до генерала, рисковали жизнью, а некоторые, погибнув, так и остались лежать в вашей земле.
И если вы были на стороне Советского Союза и стран антигитлеровской коалиции, то памятники советским солдатам, погибшим на вашей территории, — это не только наши, но и ваши памятники, — я говорил тихо, совсем не напрягаясь, не пытаясь что-то доказать.
