— Валя обещала, — напомнил Серафим.
Однако Валя почему-то больше не показывалась. Вместо нее появились две девушки. Сообщили пароль и вошли в дом. Одна — рыжая, толстая и бойкая — назвалась Фаней Репниковой, другая — рослая, стройная — Клавой Елисеевой.
— В лесу, видать, неплохой харч, — пошутил Серафим, добродушно похлопывая Фаню по спине.
— Я сейчас похудею, — пообещала девушка и скрылась в спальне.
Через несколько минут Фаня вышла к хозяевам в простеньком платье, болтавшемся на худеньких плечах.
— И впрямь похудела, — удивился Серафим. — Ты, наверно, в трех пальто пришла?
— Отгадали, — хитровато прищурилась Фаня. — Одно из тола, другое из бикфордова шнура, третье — из бертолетовой соли.
— Доставили-таки! — Серафим обрадованно взглянул на брата и, похвалив партизанок за подарок, спросил: — Не боялись?
— На Брянске-первом часовой нас остановил. У меня душа в пятки, — призналась Фаня. — Думаю, висеть мне на своем бикфордовом шнуре. Часовой сразу ко мне: «Папир». Я ему: «Зачем бабе паспорт?», а сама Клавку к нему подталкиваю: «Ты — смазливая, балакай с ним».
— Про Валю вы ничего не слышали? — вступила в разговор Клава.
— А что? — братья насторожились.
— Да ничего. В городе она. А вестей не подает. Кравцов с ума сходит.
Стемнело. Связные ушли спать. Олег аккуратно уложил в мешок тол, бикфордов шнур, вынес его в сад и закопал в снегу почти у самой кромки оврага. Потом метлой заровнял снег.
Утром, когда хозяева и гости еще спали, в дом ворвались переводчик и два солдата. Те самые, что арестовывали Аверьянова.
— Здесь живет Сафронова? Сафронова — ты? — кричал переводчик, тыча пальцем в грудь Фани.
Клава уже успела спрятаться; едва раздался стук — она юркнула под кровать.
— Нихт, — смеясь, проговорила Фаня, хотя всю ее охватила дрожь. — Я — Катя Лагунова, племянница ихняя.
Немец окинул девушку недоверчивым взглядом. Вытащил из кармана шинели лист бумаги. Серафим увидел фотокарточку Вали и описание ее примет. Пробежав текст, переводчик еще раз посмотрел на Фаню и спросил у Серафима:
— Вы знаете Сафронову?
— Понятия не имею, — не дрогнув, ответил Серафим, поглаживая свою огромную рыжую бороду.
— Другая Республиканская улица есть в Брянске?
Серафим ответил, что нет другой улицы с таким названием.
— А Республиканский переулок?
Серафим пожал плечами.
Немцы зашли в комнату, где под кроватью сжалась в комочек Клава.
— Кто здесь живет? — переводчик вплотную подошел к Олегу.
Тот спокойно выдержал его взгляд.
