Позавтракав, Роман стал собираться в дорогу.
— Нет, — сказал Вязигин, — мы еще на один день задержимся здесь. Вам необходимо как следует отдохнуть.
— А далеко до той деревни?
— Не очень. И хотя мы немного отклонились от прямого пути, думаю, завтра, еще до захода солнца, мы доберемся до нее.
Роман хотел спросить Алексея, где они вообще находятся, но не спросил, чувствуя, что ответ будет туманным.
— Ну раз вы советуете отдыхать, то я лягу, — сказал он.
— Да, конечно, — ответил Алексей, а сам, скрестив руки на груди, в задумчивости прошелся по комнате, затем взял стул и подсел к кровати.
— Странно обнаружить в джунглях такой дом, — проговорил Роман.
— Да, действительно, странно. Как я уже вам говорил, его построил один отшельник, уставший от жизни в Европе, а может быть, бежавший от правосудия, кто знает.
— Но почему его никто не разворует? Смотрите, здесь есть все для жизни.
— А зачем разворовывать? Вот я, к примеру, был в нем уже однажды. Ничего не тронул. Вернулся, и он опять к моим услугам, и точно так же поступают остальные. Опасность оказаться в этих местах без помощи невольно заставляет людей подумать и о других.
— Вы правы, — согласился Роман. — Я в самом страшном сне не мог увидеть того, что произошло со мной. Мне до сих пор кажется, что я сплю и стоит проснуться, как окажусь у себя дома. — Он вздохнул. — Где он, мой дом?!.. А правда, Алексей, нам еще долго идти до побережья? — он горящими глазами посмотрел на него, надеясь услышать, что они почти рядом, дня три-четыре и раздастся плеск океана.
Вязигин в задумчивости водил рукой по давно не бритому подбородку.
— Но мы с вами расстанемся раньше, не доходя до побережья, — заметил он, — потому что едва кончатся джунгли, мы окажемся на территории, контролируемой МПЛА[3].
— Да, я понимаю. И все-таки, сколько же осталось?
— С неделю.
Раньше такое известие огорчило бы Романа: неделя в пути! Но теперь он едва не вскочил с кровати, приговаривая с улыбкой:
— Всего-то неделя!
— Да, — продолжая о чем-то напряженно думать, отозвался Алексей.
— Знаете что?.. — проговорил он, не выходя из задумчивости.
— Что? — с некоторой тревогой в голосе спросил Уманцев.
— Раз уж нас столь необычным образом свела судьба, и между нами возникли, смею надеяться, дружеские отношения, я хотел бы обратиться к вам с просьбой.
Уманцев только развел руками, не найдя сразу слов, чтобы выразить свою готовность оказать Вязигину любую услугу.
— Дело в том, что мои предки, второпях покидая Россию, в глубине души надеялись, что если не они, то их потомки вернутся на родину. А может быть, во избежание риска они не решились провозить через границу все фамильные драгоценности. Ведь, как известно, красные останавливали поезда, обыскивали и расстреливали тех, кто пытался вывезти с собою что-либо ценное. Поверьте, если бы эти драгоценности были нужны только моей семье, я не стал бы вас беспокоить и отчасти подвергать опасности, но они нужны для дела. Не знаю еще, что получится, но мы, потомки русских эмигрантов, хотим создать свою организацию…
