Его разбудил запах жареного мяса. Он приятно щекотал ноздри. Потом раздался голос Алексея:
— Вставайте, пора завтракать и принимать порошок.
Роман послушно встал с кровати. Да, это действительно была кровать, грубо сколоченная и застланная старыми одеялами. Но спать на ней было чрезвычайно удобно.
Роман глянул в окно.
— Дождь прекратился, — сказал он. — Может, сезон дождей уже закончился?
— Нет, еще будет лить.
— Простите, Алексей, а что это за гадкий порошок, который вы все время заставляете меня принимать?
— Вы не правы, это не гадкий, а чудодейственный порошок. Его приготовляют местные знахари. Он единственный может излечить от тропической лихорадки. Так что принимайте. В нем ваше спасение.
Роман послушно взял бумажку, всыпал себе в рот содержимое и запил большим количеством воды.
— Как вкусно пахнет жареное мясо, — проговорил он. — Сто лет уже не ел ничего жареного. А вы знаете, как моя Ирка готовит мясо! Объедение! И вообще она отлично готовит. Вы обязательно приедете к нам в гости, — кладя на тарелку (там оказалась и такая роскошь, как оловянная посуда) кусок мяса, словоохотливо продолжал Уманцев. — Кстати, у нас же будет новоселье, если не двухкомнатную, то уж однокомнатную без сомнения дадут. И вы, — жадно кусая мясо и торопливо пережевывая, говорил он, — обязательно должны прийти. Будете самым дорогим гостем.
Алексей с улыбкой смотрел на Романа.
— А я думал, что жар у вас прошел.
Роман непонимающе взглянул на Вязигина.
— Ну как же мы встретимся? Мы же непримиримые идеологические враги. Так решило ваше правительство. Вы можете себе представить, чтобы потомственный дворянин, проживающий в ЮАР, пришел в гости к советскому инженеру?
Рука Романа с куском мяса на вилке опустилась на стол. Лицо стало жалким, растерянным. Он глухо пробормотал:
— Ну отчего так? — замолчал. Криво усмехнулся: — Да, это и впрямь смешно. «Режим Претории», «Расовая дискриминация в ЮАР», «ЮАРовские наемники», «Расстрел чернокожих в рабочем пригороде Иоганнесбурга», — отчеканил Уманцев названия передовых статей, которые сотрудники лаборатории вынуждены были читать на обязательном политчасе каждую пятницу. — А вот рассказать, как вы спасли мне жизнь, я не смогу. Потому что советский человек не имеет права принять помощь от врага. Ну какой вы мне враг?
— Увы, решаем не мы. Но все равно, спасибо за приглашение. Может, когда-нибудь, если не мы, то наши дети смогут запросто ездить друг к другу. А пока я даже не имею права взглянуть на свою родину. Но не будем портить мрачными мыслями нашу трапезу.
