14
Спятившая лошадь и дерзкая поэма
Адриан Амбуаз всегда держался подальше от любых умозрительных рассуждений на тему упомянутого инцидента. Он принял на себя роль директора по вопросам селекционного отбора, а его должностные обязанности в том и заключались, чтобы в марсианскую колонию попадали лишь образованные и психически уравновешенные личности. Гибель двух вышепоименованных мужчин его не интересовала. Их время пришло и ушло задолго до его собственного. Совсем иные вопросы привлекали к себе внимание Амбуаза.
Он был заядлым и умелым любителем верховой езды. Держал даже собственную лошадь по кличке Черный Рейтар. Отдыхая на время от тягот службы, Амбуаз со своим приятелем, католическим епископом Клодом Метайлье, объезжал нагорья Центрального массива. Там дули теплые ветра и никто не мешал. Порой друзья едва ли обменивались парой слов; беседы начинались только за ужином и вином, которые они получали в том или ином постоялом дворе. Как правило, темой разговоров было присутствие Бога, в которого епископ верил, а вот Амбуаз — нет.
В то утро он вошел в совещательный зал с твердым намерением высказаться как раз по данному вопросу.
Вслед за медицинскими дебатами объявили коротенький перерыв, после которого слово предоставили директору по отбору.
Он не стал ходить вокруг да около.
— Пару дней назад мы с другом остановились на ночлег в деревушке под названием Леду. Там отыскался скромный, но достаточно уютный постоялый двор с конюшней. Туда мы добрались верхом и, прежде чем самим принять душ и сесть за ужин, проследили, чтобы к нашим лошадям была проявлена вся полагающаяся забота. Глухой ночью меня разбудил загадочный шум. Потом я сообразил, что это лошадь бьет копытом в деревянную перегородку стойла, тем более что конюшня располагалась как раз под нашим номером. Стук то стихал, то возобновлялся с новой силой. Я взял фонарик и спустился проверить, что там не нравится моему Черному Рейтару…
— Прошу прощения, сэр, но какое отношение это имеет к отбору кандидатов? — нахмурилась одна из женщин, членов совета.
— Самое непосредственное, как вы вскоре убедитесь.
Амбуаз продолжил повествование, и все узнали, что он свернул от лестницы влево, откуда к двери в конюшню вел недлинный мощеный коридор. Положив руку на засов, Амбуаз вдруг испытал странное ощущение, в котором слились восторженное ожидание и испуг. Эти чувства лязгнули друг о друга, как медные тарелки, когда он толкнул дверь и увидел, что его скакун поднялся на дыбы, машет перед грудью передними копытами, сверкает маслинами глаз и дышит пеной из распахнутой пасти. Кое-что из этой пены угодило Амбуазу на щеку и шею, и он от неожиданности выпустил из рук фонарик. Электрический лучик слабо осветил влажные камни и нетерпеливо переступающие копыта.
