- Джентльмены, мистер Флорин, - представил он. Лица сидящих за столом были удивительно похожи и имели немало общего с фаршированной камбалой.
- Мистер Флорин дал согласие помочь нам, - начал Носатый.
- Не совсем так, - вставил я. - Скорее, согласился выслушать предложение. -Я разглядывал пять физиономий, а они в свою очередь разглядывали меня. Никто не предложил мне кресло.
- Эти джентльмены, - продолжал Носатый, - личный персонал Сенатора. Вы можете полностью доверять им.
- Прекрасно, - сказал я в той легкой манере, которая не раз помогала мне выйти из щекотливой ситуации. - И что же я должен им доверить?
Один из стоящих наклонился вперед, сцепив пальцы рук. Это был сморщенный маленький человечек с узкими землистого цвета ноздрями и глазами ловчей птицы.
- Мистер Флорин, надеюсь, вы видите, что мир катится в пропасть. Радикалы, фашиствующие группировки, экстремисты разных мастей - все дружно толкают нас к новой войне. Выдвижение кандидатуры Сенатора на пост мирового лидера единственная надежда на сохранение мирного хода событий.
- Допустим, но причем здесь я?
Человек с лицом круглым и мягким сказал:
- Предстоящие выборы будут самыми важными из всех, какие когда-либо происходили на нашей планете. - У него оказался бойкий, тонкий голос, и у меня возникло чувство, что он должен принадлежать худенькому и маленькому человеку, который, возможно, прячется под столом.
- Политические идеи Сенатора, может быть, последний шанс выбраться из надвигающегося хаоса.
- У меня такое чувство, - сказал я, - что мы никогда не доберемся до сути вопроса.
- Возможно, вы заметили, - сказал пухленький человек, - что в последние дни предвыборная кампания Сенатора страдает некоторой... гм... вялостью.
- В последнее время я не смотрел телевизор.
- Наблюдатели отмечают, - сказал человек-птица, - что он повторяется, потерял присущую ему реакцию, из его речей исчезла энергия. И все это справедливо. Уже в течение трех месяцев мы снабжаем службы новостей фальшивыми записями.
Все смотрели на меня. В комнате сгустилась напряженная тишина. Я обвел взглядом собеседников и остановился на человеке с клочковатыми седыми волосами и зубами, которые как будто были созданы лишь для того, чтобы сжимать трубку.
- Вы хотите сказать, что он мертв? - спросил я. Седая голова медленно, почти с сожалением качнулась.
- Сенатор, - сказал он торжественно, - сошел с ума.
Тишина, наступившая после этой чудовищной новости, была тяжела, как мокрое белье в прачечной. Я поерзал на стуле и выслушал негромкие покашливания.
