Кендрик ждал ее, прислонившись спиной к колонне в зале прилетов; на нем было длинное пальто из верблюжьей шерсти и фетровая шляпа с широкими и мягкими полями.
— Ты выглядишь совсем как Дик Трэйси, — проговорила Георгина, целуя его.
— Зато ты ни капельки не похожа на Запыхавшуюся Махони, — засмеялся Кендрик, отвечая на ее поцелуй. — А впрочем, блондинки мне никогда не нравились.
— Рада слышать, просто камень с души упал.
— А когда мы приедем домой, мы сможем сразу же забраться в постель?
— Абсолютно сразу же.
— Слава богу.
— Как твой папа? — спросил Кендрик.
Он лежал в ванне, и вид у него при этом был очень серьезный. Эта ванна, старомодная, чугунная, покрытая белой эмалью, стояла раньше в ванной комнате, что была при детской; но когда Няня там все обновляла, то поставила и новую ванну темно-зеленого цвета, которую называла «красавицей»; старую же, по просьбе Георгины, перенесли в ванную комнату при ее спальне.
— Ничего, — несколько неопределенно ответила Георгина. — Он сейчас в Лондоне, на несколько дней.
— Ему лучше? Должно быть, лучше, раз он в Лондоне.
— Да. Лучше. Но еще не совсем хорошо. Он еще не поправился. Психиатр говорит, что мы должны быть очень осторожны. Не сердить его, не позволять ему утомляться. Он сейчас такой занятный: голова у него работает, но как будто в замедленном темпе. Мне трудно тебе объяснить, но до него все очень долго доходит. Но уж когда дойдет, то все в порядке.
— Ну и хорошо.
— Дяде Малышу тоже не стало хуже, — продолжала она, — я его видела на той неделе. Он был в очень приподнятом настроении. Они вместе с Томми открыли для себя массу новых игр. Не знаю, что бы они делали друг без друга, просто не представляю себе. Не говори этого никому, особенно Шарлотте, но мне Томми довольно симпатичен. — Она сознавала, что нервничает, что нарочно болтает без остановки, стараясь оттянуть тот момент, когда Кендрик попробует заговорить с ней об их совместном будущем.
— Да, — согласился Кендрик, — мне он тоже довольно симпатичен. Насколько я его знаю и могу судить о нем.
— А твой отец знает, что ты здесь?
— Нет. Пока еще нет.
— Ты разве не собираешься сказать ему?
— Ну, — ответил Кендрик, — это зависит…
— Отчего?
— Сейчас скажу. И как тебе тут, нравится ухаживать за Александром?
— Скучно. Тоскливо. Но ты же знаешь, что я должна этим заниматься, — устало вздохнула она. — По крайней мере, сейчас.
— Это «сейчас» что-то очень долго тянется, тебе не кажется?
— Может быть, немного долго. Кендрик, в чем дело? И почему ты так внезапно приехал?
