— Что с тобою? — спрашивала ее тихо Клементина.
— Ничего, — отвечала Мари на ее вопросы, — оставь меня, пожалуйста.
— Как ты бледна сегодня, — заметила ей графиня, — ты нездорова?
— Нет, — было ответом на замечание матери.
Понятно, что эти вопросы мучили бедную Мари до невероятия, но она видела, что все заняты ею, и это могло быть для нее утешением; наконец ее оставили в покое, и разговор принял постороннее направление.
«А он и не спросил даже, что со мною», — подумала Мари.
Одна Клементина, с необдуманной настойчивостью дитяти, добивалась от своей подруги причины ее тревоги, так что последняя, доведенная до крайности, встала из-за стола и вышла.
— Что с нею? — спросила графиня.
— Она, должно быть, нездорова, — отвечала Клементина, — я пойду за нею.
— Пожалуйста, — сказала Клотильда.
Эмануил отдал бы все на свете, чтобы пойти за нею.
Клементина нашла Мари в ее комнате, на кровати, плачущую самыми горькими слезами.
— Но, ради Бога, скажи мне, что с тобою? — спрашивала Клементина, готовая сама расплакаться.
— Оставь меня, уйди, — отвечала Мари, — пошли ко мне маман.
Клементина ушла исполнить ее желание. Графиня пошла к дочери. Граф, в свою очередь, расспрашивал Клементину.
— О, это ничего, граф, — отвечала молодая девушка, — у Мари расстроены нервы.
— Добрая маман! — вскричала Мари, бросаясь на шею графини и рыдая еще громче.
— Дитя мое! Что с тобою?
— Ты любишь меня, не правда ли?
— Да ведь ты давно это знаешь, мой ангел; тебя все любят. Ты больна, не послать ли за доктором?
— Не нужно, слезы облегчат меня.
— Теперь такое тяжелое время… — сказала Марианна.
— Ты права, добрая няня, — отвечала Мари, протягивая старухе руку.
— Ложись, дитя мое, ложись в постель, — сказала графиня.
— Хорошо, но я не хочу остаться одна.
— Я пришлю к тебе Клементину.
— Не нужно ее.
— Ну так я останусь с тобою, мы поговорим…
— Хорошо, поцелуй меня.
И Мари опять повисла на шее матери, которая никак не могла понять причины этих внезапных порывов и слез. Мари раздели и уложили в постель.
— У тебя лихорадка, — сказала графиня, — ты вся горишь, закройся хорошенько.
Клементина оставалась с де Брионом; барон один расхаживал по зале.
— Клементина, — сказал Эмануил, — скажите мне, что сделалось с Мари, с мадемуазель Мари, хочу я сказать.
— Ничего особенного.
— Не захворала ли она?
— Нет.
— Ну, слава Богу!
Клементина не могла не заметить того волнения, с которым говорил Эмануил.
«Странно, — подумала она, — а Мари не хочет меня видеть».
