— Это походит на упрек, граф! Вы меня никогда не любили.
— Тише! — возразил д’Ерми. — Тут барон.
— Что мне за дело до него!
— Неблагодарная!
Между тем, Клементина не могла прийти в себя от этой неожиданности; она ходила взад и вперед по комнате, смотрелась в зеркало, строила самые несбыточные планы, и ее сердце, уносимое на крыльях фантазий, было Бог знает на каком небе. Когда же общество собралось к обеду и она очутилась возле Эмануила, то сердце ее билось сильно; она то бледнела, то краснела и едва-едва держалась на ногах. Д’Ерми бросил взгляд, значение которого ей одной только было понятно, и бедная девушка, оправившись от первого волнения, села рядом с Эмануилом.
Эмануил же, ничего не знавший о переговорах графини, не замечал волнения девушки и по временам бросал беглые взгляды на Мари, которая на этот раз была задумчива более обыкновенного и употребляла все усилия, чтобы казаться веселою. Зато графиня никогда не сияла таким самодовольством, никогда граф и барон не были более любезны. Вечером граф, отведя Эмануила в сторону, рассказал ему о разговоре, бывшем между Клементиною и его женою.
Мари смотрела на де Бриона, как бы подозревая, что в замке происходит что-то необыкновенное. Де Брион взглянул на Мари, как бы желая убедиться в последний раз в ее равнодушии; но она подошла к своей подруге, и тотчас же их звонкий смех раздался в комнате.
«Графиня прекрасно сделала», — подумал он.
Сердце Мари билось тревожно.
В этот вечер разошлись ранее обыкновенного. Мари и Клементина ушли вместе; последняя была до чрезвычайности весела; Мари, напротив, — скучна и задумчива. Будучи целый день в неестественном и напряженном состоянии, она ждала только удобной минуты, чтоб облегчить себя слезами, которые давно уже готовы были брызнуть из ее глаз. Клементине так и хотелось рассказать все своей подруге: ее губы, хранившие целый день тайну, казалось, искали только предлога, чтоб от нее освободиться.
— Прощай, — сказала ей Мари, протягивая руку, — я что-то устала сегодня.
— Да еще только десять часов. Я так довольна сегодняшним днем, Мари.
— Как и каждым.
— Нет, сегодня более обыкновенного.
— Что же такое случилось?
— А вот! — сказала Клементина тоном, который значил: «Это секрет».
— Я и не напрашиваюсь на откровенность.
— Ты сердишься, ну, я скажу тебе все, только дай мне слово никому не говорить об этом. Вообрази, — продолжала Клементина, придвигаясь ближе к своей подруге, любопытство которой уже взяло верх над грустью, — вообрази, я через месяц выхожу замуж.
