Ее взгляд блуждал по арене, где все было подготовлено для финальной схватки. Все рыцари, участвующие в сражениях первых двух дней, могли принять участие в этом турнире, подключившись к одной из двух команд. В течение всего дня она надеялась, что Гай де Жерве попросит у нее разрешения защищать ее цвета, и для такого случая держала в рукаве шелковый платок. Но после всего что произошло, она уже не сомневалась, что на такую просьбу со стороны Гая рассчитывать не приходится.
В палатке Эдмунда Гай задумчиво глядел на молодого человека.
— С чего тебе вздумалось вести себя столь опрометчиво?
Эдмунд сжал губы.
— Это был вопрос чести, сэр, — его оруженосец тем временем втирал масло в правую, рабочую руку, пострадавшую от яростных ударов мечом во время поединка. Он поиграл мышцами: надо было восстановить их подвижность к началу боя.
— Объясни! — сказал Гай с внезапно прорвавшимся раздражением, для которого были все основания. Жиль де Ламбер через жену приходился свойственником семейству де Боргаров, и именно об этом Гай шептал Джону Гонтскому. Уж не хотел ли этот рыцарь специально затеять ссору с мужем дочери Ланкастера?
Эдмунд помрачнел, злясь на этот вопрос, но отмолчаться было невозможно. Герцог Ланкастерский — его сюзерен, а Гай де Жерве — не только полномочный представитель герцога, но и его, Эдмунда, опекун в течение многих лет. Обругав оруженосца — что для него было совершенно свойственно, Эдмунд выгнал его из палатки.
— Сьёр де Ламбер заявил мне, что де Брессы породнились с выродком, — выпалил он, задыхаясь. — Тем самым задел честь и мою, и моей жены.
Гай кивнул. Именно это он и предполагал. Длинная тень де Боргаров наконец-то настигла и их.
— Что же ты ему ответил? — спросил он спокойно.
Эдмунд вновь закипел от ярости:
— Я заявил, что он лжец. После этого оставалось только решить спор при помощи оружия.
Все так: и сражение это должно было завершиться смертью или увечьем одного из бойцов. Де Жерве нахмурился. Эдмунд показал, что он сильнее и искуснее, но преимущество не было подавляющим. Если бы им разрешили сражаться без правил, кто знает, чей меч оказался бы более удачливым? И тогда… тогда Англия и Франция были бы вновь ввергнуты в кровавую пучину войны.
В это мгновение в палатку ворвался паж из свиты Ланкастера.
— Сьёр де Бресс? — спросил он, отвесив поклон.
— Что еще? — Эдмунд насупил брови от такой бесцеремонности.
— Я по поручению его светлости герцога Ланкастерского, — сказал паж.
