Рассвело.
Ракович вскочил, протёр глаза.
– Неужели ты, Мотылёк – не сон? – спросил он, потягиваясь.
– Не говорите мне ты… Проводите меня… Или не надо… Посмотрите только, нет ли кого на улице.
На лице её опять была маска, и Ракович опять заинтересовался ею. Но от девушки веяло теперь холодом.
Он смутился.
– Что с тобой?
– Разве вы не знаете? Я в западню попала.
– Напротив, я спас вас от жениха с мухой в носу.
Она постояла, увидела его легкомысленное, насмешливое лицо, вспомнила свою домашнюю обстановку… Из огня да в полымя – вот её спасение. Разумеется, она теперь выйдет за этого противного человека… Но отчего бы Раковичу не жениться на ней?
– Чей это портрет у вас? – спросила она.
– Моей богини!
Она сделала нетерпеливое движение и сказала:
– Нет, что я за дура! Я просто с ума сошла! До свидания!
Ракович пошёл вперёд, чтобы проводить её. За воротами никого не было.
– Уходите, могут увидеть! – сказала она.
– Да. Останемся же друзьями, Мотылёк!
– Хорошо, останемся, – произнесла она тихо с раздумьем.
Ракович вздохнул с облегчённым сердцем. Было около семи часов, и улицы были ещё пустынны. Она протянула ему руку, и он вернулся к себе, довольный её благоразумием.
В спальне он застал Игната Павловича, который, ухмыляясь, рассматривал какую-то смятую и сильно разорванную вещь, найденную им на полу. Ракович взглянул с усталым и равнодушным видом. То были крылышки Мотылька.
