— Так точно… Может, цепь в сторону оттянуть, ваше благородие? Неровен, час, бомбы упадут обратно.
— Что! Разговаривать. Ты что! А! Ах ты… Я тебе! Марш!
— Слушаю-с, — Нефедов козырнул, молча отошел в сторону.
— Отделение, за мной — шагом марш! — скомандовал он.
Медленно крадучись и пригибаясь к камням, шесть темных фигур вскоре подошли к скале на близкое расстояние. За небольшим острым уступом они остановились в нерешительности. Могучая, причудливо-изломанная скала, саженей десять в вышину, для метания бомбы была на самом деле недосягаема.
— Ну что же, господин взводный, как тут, а? Не докинем…
Взводный, помолчав немного, вместо ответа приказал:
— Матвейчук, начинай.
Матвейчук, темная широкая фигура, громко, протяжно вздохнув, снял с пояса бомбу, вделал в нее капсуль, взвел кольцо и, неуклюже перекрестившись, глухо сказал:
— Простите, братцы… ежели в чем… ежели чего… Ето… Случай. Домой черканите, голуби. Простите, православные. Ну… господи, благослови!
Грузная фигура солдата заколыхалась в неистовых порывах ветра.
— Ложись! — скомандовал Нефедов.
Оставшиеся прижали тела свои к холодным камням скалы, замерев в ожидании. Вот что-то щелкнуло, стукнулось о скалу, на которой засели курды. Прошло мгновение. Потом у подножья скалы охнул ярко-огненный взрыв.
Почти в ту же секунду что-то мокрое и теплое, мягко шлепнувшись о лоб взводного, упало у ног его в снег. Нефедов нагнулся и взял в руки странный, неизвестный предмет. Он оказался куском еще теплого волосатого мяса.
Нефедов вздрогнул и далеко отбросил его прочь.
— Погиб Матвейчук, — прерывисто шепнул кто-то.
— Ну, не разговаривать, — оборвал Нефедов. — Твоя очередь, Иванов, приступай.
Иванов, низкорослый человек, так же как и Матвейчук, охнул, перекрестился и молча двинулся в направлении к скале. Точно ожидая его появления, со снежной вершины треснул залп. Сверкнули синие молнии. Смутно заметная фигура Иванова, покачнувшись, беззвучно соскользнула куда-то вниз, в расселину. Прошел миг, и будто бы из-под земли охнул глухой взрыв и взметнулись дикие вопли.
— Подстрелили Иванова-то. С бомбой упал в цепь, — ишь, голосят. Беды! И что же это такое? Смертоубийство.
— Не разговаривать у меня, — прервал шопот Нефедов и громко добавил: — Фролов, очередь твоя, выходи.
— Господин взводный… друг… односельчане же ж. Зачем же ж? На смерть шлешь-то! Ведь все ляжем так… А за что, друг?.. Господин взводный — дозволь мне да еще кому — в обход… Живо дело обделаем… А то ведь так — зря гибнуть зачем? Господин взводный!
