— Розка, Розка, на́, на́, на́! И куда, вражина, запропастилась?
Дуся выскочила за ворота, и я как ни в чём не бывало выпустил козу. Сначала я думал просто, по-деловому всё рассказать Дусе, но тут у меня запершило в горле, и я выдавил из себя совсем не то, что хотел.
— Эй, хочешь, я покажу тебе одно местечко? Травы — завались!
Но Дуся подозрительно взглянула на меня и сказала:
— Небось чужую козу подоить захотелось? Такие охотники уже попадались!
Я стал доказывать ей, что она ошиблась. Тогда Дуся ещё раз окинула меня взглядом. Не знаю, что её убедило — то ли мой уверенный голос, то ли моё правдивое лицо, — но она вдруг согласилась.
— Пошли! — и зашагала впереди, точно не я её, а она меня пригласила.
Я отодвинул доску в заборе и с трудом протолкнул козу во двор. Розка сразу с жадностью накинулась на траву. Потом я пригласил Дусю в наш дом. Дуся потащила за собой и козу. Я думал, что ребята страшно удивятся и обрадуются, но почему-то на нас никто и внимания не обратил.
За прилавком стоял маленький, щупленький дяденька с окладистой бородой и озабоченно вертел в руках дырявую кастрюлю. Он рассматривал её дно на свет, постукивал костяшками пальцев по бокам и сокрушённо прищёлкивал языком.
— Плоха посудина, бабуся! На покой просится, — сказал он очень знакомым голосом. — Дорого будет стоить!
Я взглянул вниз — на перевёрнутом вверх дном ящике стояли Димкины грязные ноги с засученными штанинами. Вот здорово разыграл Димка бабусю! Рядом, на полу, зажав рты ладонями, корчились от смеха Петька и Санька.
Петька выразительно погрозил мне кулаком: дескать, молчи!
— Ничего, касатик, порадей уж старухе.
Только теперь я заметил, что по ту сторону прилавка, на улице, стоит старушка в тёмном платочке, надвинутом на морщинистый лоб.
— Сорок копеек будет стоить, гражданочка! — продолжал Димка.
Старушка вытащила из кармана тугой узелок, развязала его и выложила перед Димкой новенький блестящий полтинник.
Димка начал шарить по карманам, будто искал и не мог найти сдачу. Наверно, у него ни копейки не было.
— Ладно, ладно, не надо сдачи, — сказала бабушка.
— Через полмесяца, бабуся. Раньше никак не смогу. Не забудьте квитанцию!
Димка нацарапал что-то на клочке тетрадного листа, прихлопнул круглой печатью — эту старую печать, на которой было что-то изображено и видны были какие-то стёршиеся буквы, он нашёл на свалке в прошлом году, когда собирали утиль, — и сунул «квитанцию» в ладонь старушки.
— Следующий! — тоном заправского продавца крикнул Димка и, украдкой обернувшись, мигнул мне восторженным, круглым от возбуждения глазом.
