Она посмотрела на бледный вид Мишеля, воспаленные веки. Говорил он с сильным прононсом, потому что у него был заложен нос. Да, и вообще, был явно «не в своей тарелке».
— У тебя все признаки аллергии налицо, — вздохнув, сказала она.
— Да, у меня аллергия на спиртное, — кивнул Михаил. — Но если б только это… У меня, потом случается временная амнезия. Такой жуткий провал. Я ничего не помню. Впрочем, это, всё же, лучше, чем белая горячка, как считаешь?
— Ты еще шутишь, — вздохнула женщина.
— А что мне остается делать? Причем, абсолютно не важно, выпил я бокал или всего две чайных ложки шампанского. А я так обожаю «брют», — сказал Михаил и мечтательно прикрыл веки своими темными длинными ресницами.
— А почему так? — поинтересовалась Лариса.
— Непереносимость… Это как-то связано с ферментами. Короче — генная предрасположенность.
— Но, — замялась Лариса, — может быть, существует, всё же, какой-то способ избежать таких последствий?
— Существует, — усмехнулся Михаил. Один-единственный: полный отказ от алкоголя. Причем, пожизненный.
— Никогда себе этого не прощу! — журналистка закрыла лицо руками.
— Да будет тебе, Лорик, — сказал мягко Михаил, беря ее руку в свою, — ты лучше скажи, какие у нас планы на сегодня?
— Планы…
Лариса виновато и растерянно посмотрела на мужчину.
— Как бы мне этого не хотелось, поверь, но я не успокоюсь, пока не отправлю тебе к твоей мамочке в Ленинград, которая только одна знает, как привести тебя в норму. И чем быстрее, тем лучше.
— Лорик, — потерянным голосом начал было музыкант.
— Да-да, — перебила его Лариса, — не противься. Позволь мне о тебе позаботиться хотя бы таким образом. У тебя билет на вторник?
— На вторник, — упавшим голосом сказал Михаил.
— Я сейчас позвоню отцу. Он может сделать билет на «Красную стрелу» уже на сегодняшний вечер.
— Нет, нет. На сегодня никак нельзя. У меня назавтра две деловые встречи назначены. Это касается ближайших зарубежных гастролей. И потом, я просто не готов с тобой так быстро расстаться. Это жестоко, Лорик…
— Значит, назавтра, — строго, как учительница провинившемуся ученику, сказала журналистка и тут же горестно вздохнула, — прости меня, дуру…
Она нежно провела рукой по лицу Михаила.
— Ну, что — решено? Идем звонить? — как можно мягче попросила она.
В Михаиле боролись противоречивые чувства. Он шумно вздохнул и неохотно поднялся.
— Что ты делаешь со мной, Лорик…
И они пошли в номер Михаила.
Если честно, Ларисе не очень хотелось опять встречаться со своей глупостью: наткнуться на бюстгальтер и увидеть пустую бутылку из-под шампанского. Поэтому входила она в номер со смешанным чувством неловкости и сожаления о содеянном.
