Для обеспечения мотивации труда партия детально разработала иерархию потребления и привилегий, которые были разными для рабочих, занятых в тяжелой либо легкой промышленности, различались по регионам, а также зависели от уровня квалификации. К иждивенцам в семьях рабочих, так же, как к самим рабочим применялся метод дифференцированного распределения продовольствия. Например, члены семьи, зависимые от кормильца, работавшего в тяжелой промышленности, получали больший рацион, чем те, кто работал в легкой промышленности. Целью этой политики было создание у рабочих стимула к повышению квалификации, но в то же время подобная дифференциация вызывала чувство обиды на тех, у кого было больше привилегий. Занятые на предприятиях легкой промышленности считали несправедливым дифференцированное распределение рациона для их семей, и не видели в этом никакой логики. Рабочий из Саратова — член партии, спросил в сердитом изумлении: «Хлеба у нас не хватает. Почему же неправильно распределяют хлеб? Например, жена рабочего завода “Комбин” получает 400 граммов хлеба, а жена рабочего-швейника одежды получает 100 грамм». Пожилой рабочий-швейник назвал этот стограммовый паек, получаемый его женой, «медленным умиранием». «Когда устраивали Октябрьскую революцию, — заявил он, — то говорили, что будет равенство и братство, а на деле его нет. Наши рабочие опухают от голода. Почему в Москве швейники хорошо питаются, разве мы не равны?»
>{84} Рабочие московских предместий возмущались тем, что столица лучше обеспечивалась, чем другие регионы. Рабочий Люберецкого завода по производству сельскохозяйственных машин написал: «Рабочий класс, благодаря политике партии, ведет полуголодное существование, В то время как Москва — этот паразит трудящихся всего Союза, — получает промтовары и продукты с избытком, которых хватает не только для личного потребления, но и для продажи приезжим из пригородов. У нас ничего нет. Неужели нам в Люберцы нельзя подать хотя бы керосин. Рабочий, утром идя на работу, не может себе чаю согреть».
>{85} Другие рабочие были убеждены, что евреи и представители других национальностей используют русских в своих интересах. Рабочий завода им. Фрунзе удивленно покачал головой, послушав речи руководства об экономических достижениях: «Они так хорошо говорят, наверное, они евреи или армяне. Мы, русские, так не говорим».
>{86} Рабочие внимательно присматривались к разнице между своими заработками и зарплатами партийных и профсоюзных руководителей. В зависимости от уровня квалификации и от отрасли промышленности, основная зарплата рабочего составляла 150-500 рублей в месяц (без учета сверхурочных или сдельной работы). В 1936 году секретари ВЦСПС получали 1100 рублей в месяц, руководители профсоюзов — от 700 до 900 рублей, а председатели республиканских, областных и районных комитетов профсоюзов получали от 600 до 800 рублей. Профсоюзные работники, также как и рабочие, получали дифференцированную зарплату — в зависимости от того, работали они в Москве или за пределами Москвы или Ленинграда, в профсоюзе тяжелой или же легкой промышленности. Размер их зарплат был трудно сопоставим с зарплатами партийных или государственных чиновников того же уровня.
